– Да, ты прав…, на такой телеге здесь не поедешь далеко, – кивнув, буркнул поручик. – Наверное, они этот дилижанс спрятать здесь хотели.
– Но почему?
– Я так смекаю, что принадлежит он китобойной компании, видимо американской. Они на таких дилижансах деньги возят, чтобы с китобоями рассчитываться прямо на берегу.
– Какие же здесь китобои могут быть? – озираясь по сторонам, прошептал Степанов.
– Отбили телегу эту, наверное, у почтовиков. Вон и корпус весь пулями изъеден, внутри все в крови. Глянь, что у них там, в рундуке и уходим отсюда.
– Это мы мигом, – кивнув, отозвался казак. Со вздохом одевая свою папаху.
* * *
Орлов медленно опустился у колеса, рядом с телом убитого и, сняв фуражку, тихо проговорил:
– Эх, Василь! И зачем ты только подался, эти чертовы рессоры смотреть? А впрочем, откуда ты знать мог, что в этом месте поганом, самим Богом забытым, найдешь ты свою смерть.
Он знал этого грубоватого, немногословного кузнеца еще по Крымской компании. Именно благодаря таким простым работным людям коих были тысячи, вооруженных лопатами и кирками, молотом и наковальней, работавших день и ночь для удержания обороны Севастополя и удавалось сдерживать врага целых одиннадцать месяцев. Именно благодаря таким простым людям город ощетинился в короткий срок могучими бастионами и батареями. Но тогда все было просто и понятно, даже частичное затопление кораблей Черноморского флота было воспринято всеми хоть и болезненно, но с пониманием – это препятствовало заходу вражеских судов в Севастопольскую бухту.
Да тогда было все понятно и все от простого солдата или жителя города до адмирала Нахимова, показали всему миру мужество и отвагу русских людей. Но все это было там, в далеком Севастополе, а здесь на кромке империи, не было ни войны, ни мира в полном смысле этих слов…
– Ваше благородие, – проговорил Степанов растерянно. – Тут у них в рундуке…, в мешке, пуда два мыла лежит кускового. Возьмем или как?
– Какое еще мыло? – пробормотал рассеяно Орлов, одевая фуражку.
– Да вот, сами полюбопытствуйте, – отозвался казак. Протягивая темно-коричневый кусок.
Поручик, продолжал сидеть у колеса, ошеломленный неожиданной находкой, не веря глазам, не веря, что Бог посылает им такой подарок.
– Это…, Это же…, это же артиллерия! Давай сюда мешок! Это же динамит!
– Избавь нас от бед, Богородица Чистая, – с ужасом прошептал казак. Протягивая старый льняной мешок.
– Что с тобой, голубчик? – не поняв, буркнул Орлов.
– Это же та хреновина, которой дороги в горах прокладываю, – с жаром, зашептал тот. С остервинением, вытирая шапкой пот с лица.
– Им можно не только дороги прокладывать, пути в скалах рубить. Его можно и как бомбу с фитилем использовать!
– О, Господи, помилуй, – крестясь, бормотал казак. С ужасом, боязливо спрыгивая на землю.
– Да, что ты все причитаешь? Нам Господь артиллерию карманную послал, а ты вроде, как и не рад вовсе.
– Неплюев говорил, что энта штука взрывается от малейшего сотрясения.
– Это изначально так было, а теперь…, тот самый инженер шведский, что его изобрел, довел его до безопасного состояния, – отозвался поручик. Сосредоточенно пересчитывая взрывчатку. – Теперь он взрываться будет, лишь, когда мы вот этот пороховой шнур подожжем.
– Или когда стрельнем в него?
– Или когда стрельнем, – проговорил Орлов, улыбнувшись. – Ну, спасибо тебе, Господи, за твой подарок королевский! Теперь, казак, нам сам черт не страшен.
