– Я не верю вам, Конели! Этого просто не может быть!
– Вы задали вопрос, а я вам на него ответил! Именно поэтому нас и отправили под видом миссионеров к вам. С тем, чтобы озадачиться вашими изысканиями, понять истинные координаты залегания золота, а так же каковы их запасы. История с продажей уже не является секретом даже для газетчиков! Поверте…, я говорю правду.
– Я все равно не верю вам, Артур, – процедил поручик, покачав головой. – Эта чудовищная ложь! Не для того мы здесь, принимали многотрудные испытания и лишения, чтобы эту землицу продали за ненадобностью, как в лавке старьевщика поношенный сюртук.
– Это ваше дело…, верить мне или нет, – пожав плечами, прошептал англичанин. – Добавлю только, что главным переговорщиком от вашей империи…, выступает чрезвычайный посланник в Вашингтоне.
– И кто же он?
– Не знаю его…, какой – то барон и эти сведения верны, потому что переданы нам из верных источников Петербурга. От людей знающих секреты вашей империи и нами давно прикормленных. Не спрашивайте меня, их фамилии я их просто не знаю.
– Все это слишком, – покачав головой, буркнул Орлов, – чтобы походить на правду. – Я вам не верю, Конели, честь имею!
С этими словами поручик, отдав честь, развернулся и быстро зашагал, прихрамывая к звоннице, где на земле лежал сбитый взрывом колокол.
* * *
– Горе, какое, ваше благородие, – прошептал Степанов. Стоя с не покрытой головой. – От взрыва бомбы, аж колокол сорвало. Ох, и дурной это знак!
– Новый справим, – стиснув зубы, проговорил офицер. – Думаю, правитель наш подсобит, в столь богоугодном деле.
– Константин Петрович, – проговорил инженер. Проходя мимо с охапкой винтовок. – Есть раненные обездвиженные, может, их не будем добивать? Сами преставятся!
– Ишь, как ты заговорил, – пробурчал Орлов. – Мы их как раз из чувства милосердия и добиваем! К тому же они сюда, по твою душу пришли в первую очередь. Так ведь, Иван Иванович, договориться можно и до отправки парламентера к их вигвамам! А, что? Так, мол, и так, мы все такие великодушные, заберите своих пораненных. Только смекаю я, что парламентера нашего, они заставят смерть принять лютую. Как ты не поймешь, инженер, что идет супротив нас война коварная и подлая? Нету у нас силенок пока в благородство играть!
В этот момент к ним подбежал старшина и тяжело дыша, выпалил:
– Ваше благородие! Татарин, каких – то чужаков привел! Видать где – то у входа в форт хоронились!
Орлов глянул на вход во двор форта, где под сводами арки, на коне восседал всадник. В типичном американском полупальто, с широкополой шляпой на голове. Рядом стояло трое иноземных матросов, в бескозырках с бубонами, в грубой парусиновой робе, которые с ужасом глядели на изувеченные взрывом трупы. Чуть поодаль виднелась фигура Ахата, стоявшего с винтовкой на перевес.
– Это еще, что за явление? – буркнул Орлов. Доставая из-за ремня револьвер. – Все за бревна к бойницам! Пушку заряжаем на старый манер!
Подождав пока люди, укроются за стенами барака, поручик достал из ножен шашку и, обходя все еще парившие останки нападавших, направился к арке.
– Я поручик Орлов, – проговорил он. Остановившись на безопасном расстоянии. – Представьтесь, пожалуйста.
Всаднику в темном полупальто в клетку, в дорогих сапогах красного цвета, было далеко за пятьдесят. Его уставшие глаза, внимательно, с прищуром изучали все вокруг, словно оценивая масштаб всего произошедшего здесь. Наконец попыхивая окурком сигары, он неторопливо отдал честь, двумя пальцами проговорив при этом:
