– Ну надо же! – тихо ахнула тетя Мила при виде букета. – Кому же это?
– Девушке, наверное, – лениво зевнув и потянувшись, предположила я.
– Ну это и так понятно, что девушке, – неодобрительно посмотрела на меня тетя. – Интересно, какой именно?
– Ну, во-первых, совершенно необязательно, что именно девушке, – свредничала я, – сейчас считается совсем не зазорным, если один мужчина дарит цветы другому.
– Ну, Женя, скажешь же такое! – отшатнулась от меня тетя, как черт от ладана.
Она частенько реагировала подобным образом при любом упоминании о сексуальных меньшинствах.
– А ведь ты такая хорошенькая, – неожиданно заявила она после секундного молчания. – И какой-нибудь молодой человек мог бы и тебе принести такой же красивый букет.
– Когда-нибудь обязательно принесут, тетя, – с самым серьезным видом торжественно пообещала ей я.
Я любила свою тетю, жили мы с ней дружно, и я, чтобы не расстраивать ее, периодически брала на себя подобные обязательства.
Тетя отправилась в другую комнату, а я с задумчивым видом осталась стоять у окна. Яркий, но в то же время нежный красный оттенок цветов вновь погрузил меня в воспоминания недавнего прошлого. Я вспомнила алые лепестки маков, которые блестящими капельками крови в это время года начинали покрывать горные долины.
Между тем плавное течение моих мыслей внезапно было прервано трелью дверного звонка. Я вздрогнула от неожиданности и быстро перебрала в уме все недавние дела, в связи с которыми я могла быть удостоена визита. Таковых, однако, в моей памяти не оказалось.
«Возможно, это к тете», – подумала я.
В коридоре раздались шаги тети Милы по направлению к двери. Пока она шла, кто-то снаружи вежливо, но уверенно позвонил еще раз.
– Иду, иду, – торопливо сказала тетя, подходя к двери. – Сейч…
Ее речь оборвалась на полуслове, как будто ее горло в одно мгновение было внезапно и очень крепко сдавлено капроновой удавкой. Я моментально развернулась и в два прыжка оказалась сбоку от входной двери.
Я мгновенно напряглась в готовности моментально сбить тетю Милу на пол, чтобы оберечь от возможного выстрела в дверной «глазок». Но тут же расслабилась: тетина рука лежала на замке, но прочная железная дверь, поставленная по моему настоянию с первого же гонорара, тем не менее, была заперта. Сама же тетя, застыв как вкопанная, прилипла к дверному «глазку».
Однако немая сцена явно затянулась, и снаружи поступил очередной сигнал в виде звонка. На этот раз он был заметно продолжительнее предыдущего и в его звучании, почти как в человеческом голосе, слышались отчетливые нотки нетерпения и раздражения. Звонок наконец-то вывел тетю Милу из состояния глубокого транса, и она медленно повернулась ко мне. Противоречивые чувства боролись на ее лице. Уголки губ слабо подергивались, пытаясь растянуться в недоверчивой улыбке.
Решительным движением я отодвинула тетю от дверного «глазка» и осторожно посмотрела через него на лестничную площадку, чтобы выяснить, какое чудо сумело вогнать ее в подобное состояние. Чудо было представлено молодым человеком, виденным нами обеими несколько минут назад в окно. Того самого, с букетом, о предназначении которого мы гадали. Букет тоже был на месте во всей своей красе.
– Это к тебе, – горячо зашептала тетя Мила мне на ухо.
– Дверью могли ошибиться, – попыталась я остудить ее чрезмерно страстный порыв.
– Да к тебе, к тебе, – также жарко продолжала тетя. – Больше не к кому.
