***
Я гуляла с Лючией, которой уже устала напевать «Если весело живется – делай хлоп!» и насвистывала мелодию, а она аплодировала, танцевала в «везочке», как называли коляску родители, и смотрела крупными каплями голубющих глаз, обрамленными чёткими длинными ресницами.
В груди зазвенел маячок, я обернулась, увидела Микки, идущего с девушкой за руку, и тоже демонстративно отвернулась. Он завис на одной ноте чуть дольше нужного для его весёлого рассказа, а потом английская речь потекла быстрее, чем за секунду до этого.
Ребёнок протянул мне башмачок: стянула его с ноги.
– Лючия, что это? – я имела ввиду «что за выходка» и трясла обувью, сжимая в грозной руке.
– Сапатос!23 – а взгляд говорил: «Что спрашиваешь, не знаешь, что это?»
***
Приехало много пенсионеров. Как же здесь мужчины умеют ухаживать за такими некрасивыми женщинами. Честно, некрасивыми, объективно. Жухлая кожа, обвисшая грудь (без лифчика и купальника!), жиры, маленькие глаза, грубые черты лица. Нет, я, естественно, за красоту субъективную, принятие себя и других, какими есть, но в России не так. В России стараются выглядеть хорошо, ухаживают, прихорашиваются, наряжаются. Другой вопрос, чем это оборачивается, но здесь естественность прямо зашкаливает.
Просто мужчины особенно красивы. И они любят этих некрасивых женщин, так трогательно, щепетильно ухаживают, ласкают, наговаривают приятного, словно заклинают всегда оставаться такой.
Я лежу на пляже одна, улыбающимся тюленем, и перекатываю песчинки из руки в руку. В дневник льются «философские мысли»:
«Время-песок. Банально? Но открытие собственное всегда привносит долю новой, пусть и субъективной, истины в старое.
Время – песок. Зажимаешь его в ладони жёстко и крепко, – он сыпется слишком быстро. Расслабляешь пальцы – ещё быстрее. Чтобы песчинки сыпались равномерно, нужно найти определенное положение руки и распределить силу.
Песок-женщина. Мягкий и жёсткий. Горячий и холодный. Нежит и хлещет. Состоит из маленьких частичек, полных мировых секретов.
Море – как жизнь. Если ты не задашь себе направление, оно затянет тебя далеко от берега, и в конце концов ты не почувствуешь дна, а сил доплыть обратно может не хватить».
Я написала это, и ничего не произошло. Кажется, здесь вообще ничего не может произойти, словно кто-то отвалил мне чужих минут, не спросив, не взяв платы, а я и не знаю, что с ними делать, как использовать.
***
Мне снился страшный сон. Будто я поехала с Лючией в Иркутск, но ещё по дороге начались крушения: из ниоткуда налетели самолёты, стали бомбить дороги, здания разламывались и складывались, пыля. Я прижала ребёнка к груди, нас окружили военные, я положила девочку на траву и прикрыла своим телом, приготовясь умирать… Минуту кто-то купил, я выжила и проснулась.
Проснулась от вибрации, исходящей от стены. Ребёнок спал рядом в коляске. Бум! Пожар? Что такое? Спросонья я не могла понять, что случилось. Человеческий рык раздался из-за стены. Сосед? Перекурил, видать. Звон разбитой посуды, я кинула взгляд на Лючию – спит. Крушение, бум, бах, ррр…
Балкон соединён с соседским, единственная преграда – металлическая решётка, через которую можно без напряга перешагнуть. Балконная дверь – стеклянная, правда её можно закрыть пластиковыми ставнями. Входная дверь из пустого дерева, да ещё и со стеклянной вставкой.
Я закрыла её и начала гуглить: как вести себя, если в дом ворвался грабитель/маньяк/убийца. Интересно, даже если я возьму нож, смогу ли ударить им агрессора? Я позвонила хозяину квартиры, и он бежал к нам с работы.
