Рузиль был готов, но вот незадача: он даже не знал, где что лежит. Горе-помощник.
– А куда ты хлеб положила? – оглядев кухонный гарнитур, как бы невзначай поинтересовался Рузиль.
– Там, где всегда.
Прекрасно! Это лучший ответ из всех, которые он когда-либо слышал…
Рузиль взял в руки нож и доску, прикидывая, где может храниться хлеб. Вот попал, так попал! Это же надо так проколоться…
– Дорогая, подай мне хлеб!
Все равно идиотская ситуация. Если станет еще хуже, ничего страшного.
Но жена послушно достала из буфета какой-то пакет и протянула его мужу.
– Хорош помощник! Может, мне еще и порезать? – беззлобно пошутила она.
– Да нет, я сам распилю, – ответил Рузиль, чувствуя, что нож абсолютно тупой и никак не хочет справляться с хлебом. Да и не нужно.
Пора точить эту тупость!
Блин, а где точилка?!
Рузиль терпеливо перевел дыхание, уже жалея о том, что предложил свою помощь. Такая помощь не лучше медвежьей услуги.
Решив не тревожить жену и ругая предыдущего владельца тела – а он явно был, в этом сомневаться не приходится – Рузиль распилил буханку хлеба.
– Спасибо, – поблагодарила хозяйка, недоуменно глядя на то, во что превратилась булка хлеба. Теперь это были неравномерные куски, сиротливо лежащие на доске.
– Что-нибудь еще порезать?
– Не-не, не вздумай! – красотка замахала руками, настороженно глядя на результат работы своего ненаглядного.
– Па, ты что с хлебом сделал? – произнесла Яна, которая только что вошла на кухню и сейчас изумленно смотрела на доску.
– Ну, так получилось. Куда точильный камень дели?
– А он у нас вообще есть? – усмехнулась его жена. – Ты к кухне уже полгода не подходишь, дорогой мой. Все позабыл.
Рузиль энергично закивал.
– Я даже твое имя не помню, – высказался он, все же надеясь его наконец услышать.
Но вместо этого удостоился насмешливого взгляда.
Видимо, не судьба узнать имя жены. Значит, будем называть ее «Зая», «Дорогая», «Родная», «Солнышко», «Счастье мое», «Любимая» и еще тысячей слов, никак к имени не относящимся.
В общем, идиотизм.
Они сели завтракать, и Яна уставилась в телефон, воткнув в уши какие-то черные затычки, из которых доносился звук.
Рузиль настороженно смотрел на дочь.
– Убери телефон, – приказала недовольная мать, с неодобрением глядя на дочь.
Яна никак не отреагировала.
– Ау! – в разговор включился отец семейства.
Никакой реакции.
Наверно, авторитет отца в будущем не учитывается. Точнее, его попросту нет.
Недовольная мать протянула руку и сняла затычку в правом ухе Яны.
– Але, гараж! С нами сиди, хватит в телефон пялиться!
Яна подняла глаза и, искренне недоумевая, заявила:
– Я же с вами.
– Говорить с нами не забывай, – попросила ее мама.
– Когда я ем, я глух и нем! – с этими словами Яна ловко отобрала у матери наушник и вставила обратно в ухо, а затем снова уткнулась в телефон, закинув в рот кусочек яичницы.
Мать лишь развела руками, вздохнув.
Мол, Яна неисправима.
– Ладно, оставь ее, – сказал Рузиль. Он уже постепенно входил в роль папаши. Вот только явно с ней не справится. Яна – девушка с характером, это сразу видно. А он слишком мягок. По крайней мере, пока.
– Что будешь весь день делать?
– Лиля за мной заедет, мы за покупками собирались. Разве я вчера не предупреждала?
Вчера. Ох уж это «вчера».
Вчера взрослого Рузиля попросту не существовало. А, может, он и был, если эта безымянная красотка что-то ему могла сказать днем раньше.
– И долго ты с Лилей там будешь?
