* * *
Пицца умопомрачительно пахла из коробки, но с мысли Ракету не сбивала. А думал он о том, как приятно для разнообразия иметь дело с умной женщиной. Бодрит и держит в тонусе. Он уже и забыть успел – да и знал ли когда? - как приятно бывает с женщиной говорить. Просто говорить, используя мозг и рот по прямому назначению. А не чтобы в постель затащить. Оказывается, так тоже можно.
* * *
Болельщик из Чешко вышел никудышный. Она путала команды, предложила поспорить на результат матча, в качестве наказания проигравшему назначив мытье посуды, за полчаса до окончания матча ушла в ванну, а на сообщение о том, что она проспорила, невозмутимо сообщила, что договор не имеет законной силы, так как не скреплен подписями. В общем, давненько Слава не получал такого удовольствия от футбола. Эта женщина идеально создана для того, чтобы смотреть с ней матчи.
Но самым странным и удивительным было ощущение комфорта. Ростислав не без удивления осознал, что снял с себя все свои многочисленные маски: успешного адвоката, опытного тусовщика, ресторанного и клубного завсегдатая, рокового соблазнителя, интеллектуального обаяшки – все это сейчас, вместе с пиджаком и галстуком висело на стуле. А рядом с Полиной сидел просто Ростислав Ракитянский. Настоящий, наверное.
А вот кто сидел рядом с Росей?
Но этот вопрос показался слишком сложным для позднего пятничного вечера.
* * *
Его дыхание было тихим. И, может быть, он уже заснул. А ей же не спалось почему-то. Впрочем, «почему-то» – это трусливое слово. Причина известна, лежит рядом, тихо и размеренно дышит.
- Слава, я соврала тебе насчет месячных.
Молчание в ответ. Все-таки спит.
- Не-е-ет, - раздалось вдруг протяжное. - Я не настроился на секс, я выпил пива, я не готов! - и, уже совсем капризным тоном: - У меня болит голова!
- Ракитянский! Я вообще не про то. Я просто хотела, чтобы ты знал, потому что... Так, все забудь!
- Нет, как это - забудь?! Я уже передумал! - и прижался к ней этим самым «передумал».
Запал спорить сразу пропал.
Мягко, неспешно, ничего не доказывая друг другу. Долго, неторопливо, со вкусом, целовались. Снимали одежду. Молчали. Только дыхание становилось все жарче и тяжелее. Он смешно сопел ей в шею, пристраиваясь сзади. Она совсем не томно ойкнула, когда он вошел. А потом – все так же не торопясь, но от этого только хуже делалось – самоконтролю, естественно. И им двоим – хорошо-хорошо-хорошо. Медленно – хорошо. Быстро – хорошо. Совсем быстро – совсем хорошо.
- Ты успеваешь? – вопрос вышел стоном.
- Т-ш-ш-ш, - его негромкое из-за ее спины. – Успеваю. Я же Ракета. Думай о себе. Успевай.
Успели.
- Черт меня раздери… – удовлетворенно и после, крепко прижимая ее к себе.
- Где я тебе черта найду в час ночи?
Негромкий смешок, а потом теплым выдохом на ухо:
- Ты совершенна, ты в курсе?
- Угу. Даже где-то знак ГОСТа есть, - держать фактуру все сложнее, а шансы сорваться туда, откуда не выбраться – все выше. Но думать об этом сейчас не получается. Хочется нежиться в кольце рук и ни о чем не думать.
- Я догадываюсь, где, - с ленивым зевком. - В следующий раз рассмотрю.
Все эти детали Полина вспоминала утром, проснувшись и даже не открывая глаз. Вспоминала, смаковала подробности и… И резко села. Она не помнила, не могла никак вспомнить момент… Просто все вылетело из головы тогда, ночью, кроме его горячих и жадных рук, дыхания, губ.
