Шелест огромных крыльев, и они с прадедушкой взлетают, взмывают свечками. Ничего себе старики!
«…видишь, какое дело – это у нас, у людей, с годами ряха растет да пузо, а у них, у ангелов – только ум» – вспоминаю я вдруг деда Иваныча.
«Точно, Рома» – это Ирочка, в глубине глазищ пляшет смех – «И в твоем организме пошел тот же процесс, пусть медленно, но неуклонно»
«Что-то уж очень медленно. А нельзя сразу – бац!»
«Такой способ есть. Только это запрещено законом»
«Почему?»
«Потому. Потом поймешь. Так делают биороботов»
– Извините, молодежь, что я прерываю ваше воркование. Ты просила меня, внучка?
Из всех гостей осталась только бабушка Иолла, так похожая на мою Ирочку. Вот только сияющая, невероятная бездна глаз, где клубится вековая мудрость…
– Да, бабушка. Ты же врач, психиатр со стажем. Плюс ксенопсихолог.
– Была когда-то…
– У моего мужа вчера было видение. Очень нехорошее, бабушка.
Мне неловко. Подумаешь, какой-то сон…
«Это не так просто, как тебе кажется. У тебя теперь не бывает просто снов. Ты же Великий спящий!»
Кто это сказал – Иолла-младшая или Иолла-старшая?..
* * *
– … Так что это твое видение попросту означает, что ты пока не готов к встрече с «зелеными» – бабушка Иолла задумчива, сидит на полу по-турецки, уперев руки локтями в колени и положив подбородок на сплетенные пальцы рук – И напрасно ты, внучка, считаешь, что его не возьмут в службу безопасности из-за одного-единственного кошмара. И уж совсем не обязательно, что это предсказание вашей судьбы. Будущее вообще неопределенно в принципе. Так что не стоит пока расстраиваться.
– Ну а я о чем? – я воспрял духом. – Подумаешь, ночной кошмар. Переел на ночь…
Они не смеются. Ирочка смотрит мимо меня.
– Хотелось бы верить…
* * *
– Ира, Ир…
– М-м?..
– А почему ты мне никогда не поешь?
Мы лежим прямо на полу, на пушистом ковре, переключенном в ночной режим – не бегают в толще размытые цветные огоньки, и сам ковер потемнел. В соседней комнате тихонько шипит, звякает «домовой», прибираясь после гостей. Удобная машинка, у нас на Земле я пылесосил квартиру сам…
Ирочка смотрит сквозь меня широко открытыми глазами, и я понимаю…
«Да, ты верно прочел. Я могла бы стать певицей, Аина права. Надо было начинать лет в пятнадцать, тогда… Но я пошла в миссионеры, и не жалею. Ну почти не жалею…»
«Почти…»
Она вздыхает.
«Любые способности, Рома, либо используются, либо утрачиваются. Что прошло, то прошло. Поэтому я редко пою. Не люблю. Кому нравится вспоминать об утраченном?»
Я глажу ее.
«Маленькая моя. Сколько у тебя уже потерь в этой жизни! Карьера певицы, потом крылья…»
«Потом гладкая спина… Такой гибкости я не знала…»
«И спина тоже. Но главное – тот выстрел отнял у тебя целую человеческую жизнь. Десятки лет…»
Она заплакала внезапно, сразу, как обиженный ребенок. Я судорожно ласкаю ее, целую. Почему, ну почему я такой дуболом? Опять ляпнул. Язык мне вырвать…
«Мысли не вырвешь, Рома. Не кори себя. Ладно. За все это я получила награду»
«Балбеса с крылышками»
Слезы еще не высохли, но она уже смеется.
«До чего ты догадлив, радость моя!»
* * *
– … Нет, сегодня положительно великий день. Когда-нибудь этот день войдет в анналы истории. Сегодня ваша служба внешней безопасности пополнится Великим Спящим биоморфом.
– Да, да, конечно. Сразу войдет в анналы, не сомневайся. А что касается мании величия, так это легко лечится, – смеется Ирочка.
«Достаточно жизни пару раз хорошенько ткнуть пациента мордой в дерьмо. Правильно сказала?»
