Всё вытерплю – напасти и тоску,
Лишь рассказать бы белому листку,
Как изморозь одела ветки эти,
Как тишина лесная глубока —
Пока ещё живу на белом свете.
Пока томлюсь, мытарствую пока.
1985
«Уже рассвета холод отступал…»
Уже рассвета холод отступал,
А ночь ещё замедленно бледнела.
Я просыпался, снова засыпал
И снова просыпался то и дело.
И вдруг в полумгновенье полусна
Я лес увидел. В небе звёзды стыли.
Мы шли с отцом. Темнела тишина.
Уж десять лет прошло, как он в могиле.
И счастливы, что встретиться пришлось,
Мы крепко обнялись.
Мне показалось,
Как будто вспять пошла земная ось,
И смерти нет, а есть любовь и жалость.
Но всё темнее становился лес,
Всё сумрачней смотрел и безысходней,
И вдруг отца не стало. Он исчез…
Вернулся снова в темень преисподней.
А мне осталась памяти тоска
И горькая надежда, что придётся
Нам встретиться, когда меня доска
Укроет, надо мной земля сомкнётся.
1989
«Душа сама себе пророчица…»
Душа сама себе пророчица,
И страшно голос ей найти —
Поёт такое, что не хочется
И слышать. Господи, прости
И упаси.
Зима готовится,
Похрустывают луж края,
Пустынней всё, темней становится,
И всё тревожней дрожь ручья.
Ворона с дерева срывается
И машет крыльями спеша,
В себя всё глубже зарывается,
Клубится небо.
А душа…
Что делать ей? Сосредоточиться
На чём? Себя не обмануть…
Она сама себе пророчица.
Призванье в том её и суть.
1982
«Подкрепи мои силы вином…»
Подкрепи мои силы вином.
Освежи, услади виноградом.
За широким и тёмным окном
Зимний день шелестит снегопадом.
Но забыто вино и окно,
И времён вековые приметы
В тайный миг, когда двое – одно,
Только это и есть, только это.
И о чём бы ни пели века,
И куда б ни влекли крутоверти,
Никогда не умолкнет строка
О любви, не боящейся смерти.
1983
«Уже зимы подходит середина…»
Уже зимы подходит середина,
Деревья все успели облететь.
Ручей застыл – заснеженная льдина.
Лишь медленных следов вороньих сеть.
Но кое-где вода бежит, трепещет,
Туда-сюда гоняет облака,
Как будто бы бросает чёт и нечет
Таинственная тёмная рука.
Так и в судьбе, где страх жесток и тёмен,
Но вновь надежда светит и дрожит,
Как между льдистых, сумрачных разломин
Вода ещё живая ворожит,
Бурлит, шуршит, играет с небом в прятки,
По камням дна проносит синеву —
Всё вечно в ней – загадки и разгадки,
Надеюсь на неё, пока живу.
1982
«Налетает на берег косая волна…»
Налетает на берег косая волна
И обрушивается бурливо,
В этот миг и хотела б настать тишина,
Но слышнее дыханье залива.
Убегающий вдаль голубой полукруг
И небесного тяжесть навеса,
И высокие сосны столпились вокруг —
Удивлённые жители леса.
1981
Туман, туман…
Ручей не колобродит,
А издали напоминает пруд,
Дождь редкий по воде кругами ходит,
Мелькает желтизна и там, и тут.
Как выбраться из этого тумана,
Из этой медленной глубокой мглы,
Из этого дождя, что неустанно
Шурша, как бы проник во все углы?
Бреду. Куда-то выведет тропинка,
Краснеет мухомор, как семафор.
Вся в крупных каплях прилегла травинка
На глинистый темнеющий бугор.
Кусты торчат. И зябко им и сыро.
Столб отсыревший виден в стороне,
И утки ломкой линией пунктира
Мелькнули и исчезли в вышине.
1983
Сорока на хвосте
Приносит утром вести
О медленном дожде,
Что топчется на месте.
Полночи в темноте
Он бормотал про что-то —
Сорока на хвосте
Несёт – её забота.
Вовсю шумит ручей,
Все листья отсырели,
И неизвестно, чей
Выводит голос трели —
Синица или чиж,
Или другая птица…
Вдруг наступает тишь,
И длится, длится, длится.
