Однажды на связь с нами вышел Уа. «Я знал, – писал он, – что владычество рыб на Воде недолговечно. Нам суждено вновь уйти в глубь рек и озёр, морей и океанов. А поверхность вернуть людям – законным владельцам суши. Что ж… Там, под толщей вод, мы построим наши новые города и постараемся не конфликтовать со старой расой, возрождённой из небытия. Жаль, что у нас не вышло. Прощайте!»
Мы двигались по планете методично и размеренно, стараясь как можно лучше выполнить свою задачу. Думается, это нам удалось.
Как-то раз нас попытались атаковать. Воинственный конгломерат ершей выпустил по «Виктории» ракету, но мы сдержались. Единственно, поставили защитный экран и ощетинились пушками, продемонстрировав наш немалый потенциал. На этом всё и закончилось.
Когда же наш труд был завершён, мы вновь встретились с Романом. Он так и сиял.
– Спасибо, спасибо вам, – восклицал он, пожимая нам руки. – Прилетайте ещё. Всегда на Воде будете как дома!
– Конечно, – сказал я.
– Обязательно, – произнёс Люк.
– Может быть, – проговорил Фернандес.
И через несколько минут, стартовавшая «Виктория» уже уходила за пределы Воды. Или С-альфа-4, как она называлась в «Звёздном каталоге».
Мы не договаривались о нашем дальнейшем пути. Но я решил, что наша следующая остановка – Земля. Я чувствовал – родная планета ждёт нас. Мы ей нужны. Ведь там – на краю галактики – древнюю людскую колыбель захватили коварные бездушные минералы. А мы, команда «Виктории», являлись лишь беглецами, жалкими осколками давно уставшего от беспрестанных побед человечества. И позорно бежали, не имея перед собой иной цели, кроме спасения собственной шкуры.
Но теперь мы возвращались. Сплочённые как никогда. Отважные до безрассудства.
Мы не хотели, чтобы нас воспринимали, как забавный и совсем необязательный постскриптум. И верили, что именно нам предначертано вступить с камнями в борьбу, и вернуть свой утраченный мир. Для себя и наших потомков. И всего человечества.
Мы неслись среди звёзд и знали, что это нам по плечу. Потому что мы – люди. А это значит, что среди наших достоинств есть (и вечно будет!), такая штука, как человеческая гордость.
– И сколько нам нужно времени? Туда дойти? – спросил Легоста. – Ну, это смотря куда, – неопределённо проверещал винь; местные вполне сносно изъяснялись на ломаном «сны» – диалекте, бытующем на востоке Галактики.– Если отворяющий двери… – Кто? – переспросил я. – Отворяющий двери, – терпеливо повторил туземец, впрочем, складывая уши трубочкой – я уже знал, что это заменяет им улыбку.– Если он вас впустит в дневной шорох, то войдёте… И начнёте работать, а если решит, что вы из пробегающих…
Я остановился. Он что – надо мной потешается? Какой «отворяющий двери»? Какой «шорох»? Что за «пробегающие»? – Послушай, – проговорил я.– Это наша – человеческая база. Мы сюда приехали работать. Нам нужно посмотреть документы. Какого дьявола там стоит этот… открывающий?
Абориген глянул на меня с сожалением. – Потому что там есть двери. И их нужно открыть. Поэтому. А для чего ж ещё? – Ладно, – буркнул я. – Пойдём, посмотрим. На месте разберёмся.
Минут сорок мы уже карабкались вверх по каменистому склону, а конца пути видно не было. Мне и самому не терпелось расспросить аборигена о том, скоро ли мы доберёмся, но я уже понял, что сколько-нибудь внятного ответа ждать не следует. – А когда наши там были? Давно они всё бросили? – подал голос Мбану – свирепый крепыш, суровый потомок венерианских отщепенцев. – Если взять по календарю северных, то восемнадцать эхо прошло, а если по небесным знакам считать, то не меньше трёх забытых, – охотно пояснил винь. Мы вышли на открытую площадку и несколько перевели дух. – Перекусим? – Легоста глянул на меня с надеждой. – Нет, нет, нельзя, – прочирикал винь.– Если до темна не дойдём – загрызут. Тут – в горах – кровососы членисторукие есть. Здоровенные, злющие!.. Лучше придумайте скорее, что вы хотите там найти. – Ну, мы пока не знаем… – начал я. – Вот видите! – тут же пискнул винь. – Вы не знаете!
