Вновь начавшиеся занятия позволили мне отвлечься. Снова раздались уханья, сопровождаемые глухим стуком ударов деревянных мечей. Но в этот раз были изменения – те гладиаторы, что просто отрабатывали приемы, теперь работали в парах. А шестерки бойцов, сражавшихся друг с другом, во дворе видно не было. Может, на бои увезли? Хотя вряд ли – наставник же здесь, а какой он наставник, если не видит, как его подопечные сражаются?
Еще изменения в прежней картине – утром, когда часть бойцов сражалась друг с другом, Таскер давал им указания негромко, часто останавливая поединки, указывая и что-то объясняя. Сейчас же он действовал более грубо – часто свистел хлыст, и после следовали резкие выкрики. И на русском языке тоже, кстати. Впрочем, большая часть ударов хлыста предназначалась утоптанной земле.
«Ёпть, куда я попал?!» – мысленно выругался я и в отчаянии глянул на небо.
Это очень плохо, когда ограничивают твою свободу. Вот вроде бы над тобой красивое, голубое небо, но одни могут на него смотреть, сколько захотят и когда захотят, а другие зависят от чужой воли. Я едва не застонал, сжав зубы, а лицо непроизвольно скривилось в гримасе.
Таскер в очередной раз что-то резко крикнул, но я даже внимания не обратил, пытаясь совладать с нахлынувшей злостью. Но очевидно, обращался он ко мне, потому что уже через несколько мгновений меня обожгло болью – метнувшаяся змея хлыста прошлась по плечу.
– Не гримасничай, животное! – с каменным лицом бросил наставник.
Даже не по его взгляду, по намеку на взгляд, я перевел глаза в сторону и заметил, что на верхней террасе появились зрители. Зрительницы – две молодые дамы в туниках.
Наблюдательницы стояли близко друг к другу, и одна что-то нашептывала второй на ухо, смотря при этом на меня. На мое внимание к ним дамы не отреагировали, все так же продолжая перешептываться. Пока стояли, склонившись друг к другу, над ними мерно вздымали опахала двое чернокожих рабов, которых я даже сразу не заметил, настолько их практически неподвижные фигуры напоминали своей отстраненностью мебель.
В этот раз удар хлыста прилетел мне в лицо, хорошо, металлический кончик, разорвавший кожу на щеке, по глазам не попал.
– Ты куда пялишься, животное!
«Да твою ж то мать, а?!!» – мысленно взъярился я, закрыв глаза и опустив голову. Крупные капли крови, срываясь из разорванных краев раны на лице, падали вниз. Но буквально несколько секунд – и кровотечение прекратилось, а пульсирующая боль ушла.
Клянусь, кто-то за это заплатит. Если это шутка, смеяться будет долго, зубами отплевываясь. А если не шутка…
«Стоять, стоять, – мысленно оборвал я сам себя, – разбушевался тут, Фантомас».
Успокоиться не получалось, внутри все так же клокотала с трудом сдерживаемая ярость, но получилось не тешить себя мыслями о том, что я сделаю с теми, кто меня сюда запихнул. Смысл? Вот когда смогу хотя бы узнать, кто это, тогда и можно будет подумать. Только не помечтать, а рассчитать.
Еще один удар хлыста буквально взорвал сознание злостью. А этот урод Таскер, похоже, сильно наслаждался происходящим.
– Ты сюда спать пришел, животное?! Смотри, как тренируются настоящие гладиаторы, а не виси куском говна!
Вот урод.
Нет, кто-то за это точно ответит – выдохнув, я бросил быстрый взгляд на небо, призывая его в свидетели, а после перевел взгляд на площадку.
Пять пар. Три пары составляли ретриарии, бившиеся против вооруженных мечами и щитами бойцов, остальные две пары просто мутузили друг друга мечами, периодически закрываясь щитами. Оружие все было учебным, деревянным и довольно тяжелым, судя по виду. Практически все бойцы были только в набедренных повязках, доспехи были лишь у четверых, хотя какие это доспехи – так, больше для видимости. У одного поножи на обеих ногах, у двоих щитки, закрывающие только одну руку.
