Видимо, мы вели себя слишком шумно, потому что к нашей парте подошел учитель.
– Как движется проект? – спросил он.
Я испугалась, что нас сейчас отругают, но Исайя быстро распахнул свою тетрадь и продемонстрировал ему наши записи.
– Отлично! – заявил он с широкой, хотя и фальшивой улыбкой. – Мы изучаем призраков.
Мистер Снид сощурился и покосился на меня. Он вскинул бровь, но затем перечитал план работы в тетради Исайи и сказал:
– Довольно… Интересно. Думаю, у вас получится неплохой проект.
И отошел к другой паре с удовлетворенным выражением лица.
– Выкладывай, – обратился ко мне Исайя.
– Ого, ты молодец! – похвалила его я.
Исайя отмахнулся. Это он и так знал.
– Знаешь, дома у нас несладко, – вздохнул я.
– Об этом я и сам догадался, – усмехнулся Исайя. – В чем дело?
– Мы отдаляемся друг от друга. Папа потерял работу. Он часто уходит из дому. В казино, бары и тому подобные места. – Последние слова я прошептала еле слышно и стала дожидаться ответа Исайи. К счастью, он ничего не сказал, только неспешно кивнул. Я перевела дыхание. – Я все думаю над тем, как вернуть нас к обычной жизни, но это мама объединяла нас и сохраняла в доме порядок. Она нами руководила.
– Мамы всегда такие, разве нет?
Я не стала говорить, что для меня моя мама особенная. Наверняка Исайя так же думает про свою, но…
– Так вот, мне кажется, что спасти нас может только мама.
Исайя наморщил лоб и положил карандаш на стол:
– Я тебя не понимаю.
– Но это же твоя идея, а ты так и не догадался? – улыбнулась я. – Привидения!
– Все еще не понимаю.
– Что, если мама вернется? Что, если у нас в доме появится ее призрак? Может, маму папа и Пейдж послушают.
Рот Исайи сложился в аккуратную букву «о», и он откинулся на спинку стула. Еще несколько секунд он стучал карандашом по парте. Я не мешала ему думать, надеясь на то, что понимание само придет к нему волшебным образом. Внезапно Исайя бросился ворошить свои бумаги. Он отложил в сторону пустой лист, взял в руки папку и вытащил из нее распечатку статьи:
– Это список того, что обычно проворачивают призраки. Главное – это звуки. Не ерунда вроде скрипящих половиц и воющих труб, а музыка, порой даже голоса. Это вполне реально изобразить, хоть и довольно сложно.
Пока Исайя все это переписывал на чистый лист, я ерзала и чуть ли не подпрыгивала на сиденье; я бы и в ладоши захлопала, если бы не рисковала при этом показаться полной идиоткой.
Исайя медленно поднял голову и посмотрел на меня:
– Давно я не видел, как ты улыбаешься.
Я нахмурилась:
– Я часто улыбаюсь.
– Но не так, – ответил он. – Это искренняя улыбка, а не та, которую ты натягиваешь на себя для виду.
Я зарделась и закусила губу. А потом ткнула пальцем в распечатку:
– Что насчет запахов?
Весь остаток дня я еле сдерживала свой энтузиазм. Понимаю, это странный повод для радости, но у меня в жизни так давно не было ничего хорошего! Хоть чего-нибудь, способного изменить ситуацию. И признаюсь, это предоставило мне повод чаще думать о маме. Поэтому я без конца улыбалась, и все вокруг заметили мое хорошее настроение. После школы подруги собрались у моего шкафчика.
– Привет, – улыбнулась Бекки. – Не передумала насчет пятницы?
– Нет, конечно, – чересчур поспешно ответила я.
Бекки, скрестив руки на груди, нахмурилась:
– Что это с тобой?
– Ничего. Почему ты спрашиваешь?
– Уж слишком ты сегодня счастливая.
– Знаю! – вмешалась Лиа. – Это из-за
