– Говорите, – согласился профессор, – но наши встречи с вами или с другим представителем вашей структуры для меня нежелательны. Вы же выбрали в качестве посредника Родинова.
– Я бы переговорил с Дмитрием, – любезность Гарри исчезла, – но ему же пришлось улететь в Австрию.
– Выкладывайте, – повторил своё согласие Акимов, – наш разговор передам Дмитрию Родинову.
– Вам, нужно отказаться от каких-либо попыток вмешиваться в программы Аненербе, связанные с генератором Шварцшильда. – Потребовал Гарри. – В вашем лице я имею ввиду всех хранителей.
– О чем вы? – Насупился профессор.
– Не надо лукавить, Александр Иванович. – Поморщился бессмертный. – Вы можете сколько угодно утверждать о вашем неведении об установке, но нам доподлинно известно о вашем интересе к нацистскому проекту Феникс. Наши аналитики уже предсказывают, что лично вы можете пострадать.
– Предположим Родинов и я что-то знаем. – Акимову надоела перепалка с Майлзом, на угрозу он не обратил внимание. – Переходите к конкретике.
– Остановить внедрение исследований и те изменения, чего неонацисты добились за десятилетия исследований не смогут ни хранители, ни государство. – Распалился Майлз, хотя старался говорить негромко. – По крайней мере время не наступило, они обязательно совершат ошибку и тогда можно будет ударить совместными усилиями.
– С каких это пор вы в авгуры записались. – Акимова рассердило давление Гарри, он уже преодолел оцепенение первых минут.
– Как бы поздно не оказалось. – В конце концов мы лишь посредники в мире людей. – Голос бессмертного приобрёл интонации печали. – Если в нас есть хоть ощутимая доля человечности, то в тех существах, внешне неотличимых от людей, от человека нет ничего.
– Поэтому в своё время нацистов остановила Красная Армия, уничтожив их в самом логове. – Уверенно среагировал Александр Иванович.
– Создавая свои безумные установки, Карл Шварцшильда до конца не понимал древние технологии. – Майлз со всей настойчивостью пытался убедить Акимова. – Он выполнял требования нацистских вождей транспонировать сознание, приоткрыл завесу неконтролируемых переходов, что привело в наш мир иные сущности, в кого сплелось сознание лидеров Третьего Рейха.
Закончив длинную фразу, превратившуюся в монолог, Гарри бросил тревожный взгляд на профессора, неспешно направился к своему автомобилю. Перед тем, как забраться на заднее правое место, Майлз открыл дверь и оглянулся, Акимов уже приветливо с кем-то общался.
– Здравствуй, Фёдор Ильич. – Александр Иванович улыбнулся и пожал протянутую руку профессора Викентьева. Если не изменились твои планы, то пошли в мою каморку.
– Здравствуй, дорогой мой друг. – Викентьев радостно ответил на рукопожатие. – До моей лекции более часа, так что я, Александр Иванович, разделаю тебя подчистую.
Профессора, посмеиваясь прошли в корпус университета и неторопливо стали подниматься на нужный этаж. Профессор физики огляделся в кабинете, словно сверялся со своей памятью, изменилось ли здесь за несколько дней его отсутствия. За многие годы работы профессора в университете этот небольшой кабинет, примыкающий к поточной аудитории так, и не изменился. Казалось, что сама история застыла в предметах этой комнаты, почти всё здесь было из прошлого века. Массивный рабочий стол профессора, в углу возле входной двери, обычно заваленный книгами и рабочими тетрадями, был пуст, если не считать старого черного дискового телефона с массивной трубкой и шахматной доски с застывшими фигурами миттельшпиля.
