Вторая «ходка» была по «бакланской» статье – хулиганство. Подрался возле магазина с футбольными фанатами. Их было шестеро, и они были здоровыми молодыми «быками», а он все свое здоровье в тюрьмах и зонах оставил. Поэтому поначалу ему пришлось не сладко. Тяжелые кованные «камелоты» ломали кости, вдавливали в асфальт, пили кровь Гурама, пока он катался под градом ударов. Но из куртки показался травматический «ПМ». Через секунду, двое нападавших молодчиков растянулись на асфальте, корчась от боли, рядом со своей жертвой. Остальные разбежались по подворотням. Гурам с трудом встал и расстрелял всю обойму в оставшихся на асфальте отморозков. Адвокат Патарашвили пытался переквалифицировать дело в превышение самообороны, но изъятый у Гурама пистолет был не зарегистрирован и с учетом тяжести травм пострадавших суд вынес приговор – четыре года колонии – поселения. Пробыв на «поселке» всего шесть дней, Патарашвили слепил из хлебного мякиша макет пистолета, взял в заложники конвоира и сбежал. Но уже через три дня был задержан на вокзале двумя сотрудниками «ППС» и водворен в стены СИЗО. «Екатерининская» тюрьма – Екатерина, как называют ее бывалые сидельцы, хоть раз ждущие суда в этом учреждении. Ярого «отрицалу» поместили в «котловую» хату, где смотрящим был Буч. Но и там своенравный кавказец не смог вести спокойную жизнь гостя. Он везде хотел быть главным, все женщины должны падать к его ногам. Каждая стремная «шерсть» должна была пятки целовать грузинскому авторитету. Но Буч тоже был не лыком шит. «Торпеды» Буча кинулись на дерзкого грузина, но тут же, один отлетел спиной вперед. Табурет в руках Гурама превосходил по боевым качествам «заточку» и от второго удара треснул череп у громадного парня в линялых «трико». Гурам застыл в камере с разлохмаченным стулом в зажатой руке, взгляд Буча был безразличен. Так смотрят на пустое место. Или на покойника…
– Еще встретимся! – проговорил «смотрящий» под звон ключей в замочной скважине.
Патарашвили кидали из камеры в камеру, везде он пытался устанавливать свои порядки, но обламывался. Помимо него там было много людей ломающих чужую волю, поэтому стать всеобщим главарем у него не получилось. Только Панцирь вступился за Гурама, пообещал возвести в высший преступный ранг, дай Бог ему здоровья!
Но и тут не далекий беспредельщик ошибся в своих предположениях. Панцирь тупо слил Гурама. На «сходке» в режимном дворике было решено убрать отморозка по приезду в лагерь. Но Гурам до сих пор верил, что скоро станет «коронованным» вором. Его счастьем было заключение в штрафной изолятор, иначе он вряд ли дожил бы до «этапа».
Карие глазки профессора тщательно изучали отпечатанный текст, цепляясь за более важные детали, отфильтровывая не нужное, и раскладывая по полочкам всю интересующую информацию.
– Да личность действительно хорошая, – довольно заявил профессор и посмотрел на Шорохова. Тот безучастно смотрел на стоянку, и, повернувшись, ответил:
– Ну, для опытов – да, а как человек – говно! Ха ха ха… – крепыш рассмеялся, как будто рассказал смешной анекдот.
Куйбышев улыбнулся и стал дальше просматривать текст, отхлебнул из прозрачной чашки чай с бергамотом и спросил:
– Только как мы его из тюрьмы вытащим? Его же не отпустят?
Сотрудник ФСБ улыбнулся, прикрыл глаза и сказал:
– Но ведь мы можем провести опыт там! Или нет?
Изумленный Лев Леонардович широко раскрыл глаза и откинулся на стул:
