– Тише, господа, тише! Позвольте и профессору высказаться.
Гвалт понемногу утихает, и Валерий Степанович, откашлявшись, вытирает пот со лба и суёт скомканный платок в карман.
– Хорошо, – голос его надломлен, – если вам не нужны смелые эксперименты, – пусть их не будет; не хлебом единым, как говорится. Чёрт с ними! Но я повторяю: проект этот поможет нам найти меценатов и в частности достроить Академгородок. Или нам и на это наплевать?
В зале устанавливается задумчивая тишина.
– Вообще-то, профессор прав, – доносится с края голос доктора Соловьёва, – тяжко без нормального жилья. Что мы, каторжники?!
– А Москва отчётов требует, подгоняет!.. – вставляет кто-то издали. – Совершенно невозможно работать!..
– Да уж, – вздыхают задние.
– Ну вот! – продолжает Кукушкин, немного повеселев. – А если всё получится – я говорю «если», потому что не всё, увы, зависит от меня и моих подчинённых – так вот, если всё удастся, наш НИИ приобретёт славу одного из самых инновационных исследовательских институтов России.
– То, что вы называете инновациями, профессор, – вновь вспыхивает Смелянский, – всего лишь эксперимент амбициозного школяра! Остановитесь, пока не наломали дров!
Опять всплеск эмоций, выкрики и аплодисменты, перекричать которые Кукушкин не в состоянии. Прикусив язык, Валерий Степанович умолкает. Ему на помощь опять приходит Седых. Он машет руками и требует тишины, которая через мгновение всё-таки настаёт.
– Не надо кричать, господа! Где ваш такт? Я предлагаю вспомнить, что мы живём в демократическом обществе…
Во время последних слов в публике раздаётся чьё-то саркастическое «хе-хе», после чего впереди сидящая профессура начинает недовольно оглядываться, по инерции гневно меча молнии взглядов в академика, что сидит во втором ряду. Но тот, как на грех, спокойно беседует с коллегой, всем своим видом демонстрируя глубочайшее презрение к обсуждаемой теме. Носитель оппозиционного смешка так и не выявлен, и Седых продолжает:
– Повторяю: мы живём в демократическом обществе. Так давайте и в нашем институте придерживаться цивилизованных светских правил, коль скоро люди, собравшиеся здесь, представляют из себя цвет современной науки. Я предлагаю не ссориться, а проголосовать. Итак, кто за то, чтобы поддержать проект профессора Кукушкина?
К немалому удивлению Валерия Степановича, поднимается целый лес рук. Кукушкин благодарно улыбается коллегам.
– Так. Кто против?
Взлетают руки академика Смелянского, троих его коллег и МНС Семенюка.
– Кто воздержался?
В углу, на галёрке мира, несчастным тихим огоньком рыжеет аспирант Сойкин, неуверенно поднимая руку.
– Смелее, Борис, – поддерживает его Седых, – вы не одиноки.
И присоединяется к коллеге.
– Vox populi – vox dei, – улыбаясь, изрекает директор. Ещё не до конца поверив происходящему, Кукушкин рассеянно улыбается.
– Пропал институт, – тихо вздыхает Смелянский.
– Господа, – продолжает Седых, – если больше ни у кого никаких вопросов, реплик или соображений нет, предлагаю на этом закончить. Благодарю за внимание.
Публика, оглушённая диспутом, тяжело снимается с мест, продолжая обсуждать предложение оратора на ходу. Седых перегибается через бортик и игриво вопрошает у Кукушкина:
– Валерий Степанович, позвольте осведомиться, на вас все биологи влияют столь тлетворно или только китайские?
Профессор натужно смеётся.
– Честно говоря, думал, что вы проголосуете за…
