Было очень немного людей, способных проделать такую тонкую работу, и Жуковский уже догадался, кто встал на его пути. Похоже, рушились все его утопические надежды на спокойную жизнь. Неужели все начинается сначала, и ему снова придется занимать чью-то сторону, с кем-то бороться, кого-то побеждать? Снова переживать за безопасность родных и вступать в схватки с чудовищами?
До Магадана домчались за шесть часов. Они только въехали в город, когда Жуковскому позвонили с фирмы, что из Москвы прилетел Степан Бойцов. Наскоро заскочив домой, чтобы умыться и переодеться, Жуковский поспешил в офис. Бойцов был там и разговаривал с Синицыным. Увидев Сергея, оба неловко замолчали, и он понял, что разговор шел о нем.
– Чего смутились, как красны девицы? – Сергей сразу решил брать быка за рога. – Выкладывай, с чем приехал!
– Ладно, ты сам этого захотел, – ответил Степан. Чувствовалось, что он сильно напряжен. – Короче говоря, снова объявился Фотиев.
– Тоже мне, новость! – усмехнулся Жуковский. – Он сегодня чуть не взорвал меня к чертовой матери.
– Так это его работа? – изумился Синицын, которому Сергей ничего не сказал о своих догадках.
– А ты думал чья? Конкурентов? Да они за сто верст нас обходят! А если и сунутся, то мы еще за неделю будем знать. Нет, такое только Фотиеву под силу.
– Вот, значит, как! – Степан задумался. От Андрея он уже знал о странных происшествиях последнего времени, а теперь Жуковский напрямую увязал их с беглым главой ордена. – Знаете что, покажите-ка мне того кругломордого, что следил за Сергеем.
Синицын сбросил ему мысленный образ. Бойцов посидел немного, вспоминая что-то, потом воскликнул:
– Я эту рожу раньше видел! Конечно! Как сейчас помню…
И вдруг замолчал, раскрыв рот и глядя на собеседников изумленным взглядом.
– Мужики, так это же было в шестнадцатом году в Петрограде…
– Да, господа, именно так, я продаю Россию, – повторил Иван Матвеевич, выдержав паузу, чтобы дать собеседникам переварить услышанное. Он заранее приготовил вступительную фразу своей речи, собираясь ошеломить ею собеседников, словно дубиной по голове. – Предупреждаю вас – если вы поверите в то, что я сейчас расскажу, мы продолжим обсуждение. Если нет – вы просто навсегда забудете не только мой рассказ, но и меня. И будьте уверены, вы ничем не сможете мне помешать.
Координаторы переглянулись, и Фотиев понял по их лицам, что они не сомневаются в серьезности его предупреждения. И совершенно напрасно, потому что он блефовал. Эти два мутанта были слишком серьезными противниками, чтобы он мог вот так запросто подчистить их память или с легкостью внушить что-либо, противоречащее их опыту. Пожалуй, в ментальной схватке он сумел бы одолеть и троих таких, как они, но в дипломатическом поединке с ними Иван Матвеевич мог рассчитывать только на собственную хитрость. Они должны были поверить, что он неизмеримо сильнее их. И Фотиев полагал, что сумеет справиться с этой задачей, потому что своим проникновением в замок уже напустил достаточно пыли в глаза собеседникам. Оба давно пережили все мыслимые сроки человеческой жизни и имели соответствующий опыт, но не подозревали, что жизненный опыт визитера вчетверо богаче.
– Как же вы намерены провести такую сделку? – с легкой иронией, за которой скрывался вспыхнувший интерес, спросил Генрих Валленштейн.
– Условия мы обсудим позже, а сейчас я изложу суть моего предложения, – Фотиев сделал вид, что не заметил сарказма в тоне собеседника. – Но для начала прочитаю вам небольшую лекцию о так называемом таинственном русском характере.
