Проект US – RUSSIA - страница 42

Очень жду от тебя письма. Хоть ты и учёный человек и по макушку в делах, но и отец у тебя один, а не два. А то ведь сойду в могилу в полном раздрае чувств, а это нехорошо.

Да, и большой привет от Марии Митрофановны, твоей матери. Она тебя целует и обнимает, а также надеется, что ты когда-нибудь приедешь на родину повидать обоих родителей, пока они живы. Она только о том и мечтает. А как тебя любит!

Твой отец Иван Агафонов».

Иван Иванович откинулся на спинку стула и посмотрел на часы. Стрелки показывали почти половину пятого утра. «Ничего себе разбежался, – подумал он, опуская тяжёлую ладонь на пачку исписанных листов, – мировой рекорд прямо. Ну да ладно, зато душу отвёл, так отвёл. Хоть полегчает малость.»

Пока он сочинял своё послание сыну, Мария Афанасьевна, в ночной рубашке, несколько раз заглядывала к нему, но он только отмахивался: не лезь. Поняв, что ей не удастся его уговорить, она молча принесла и поставила на стол стакан горячего сладкого чая и окончательно ушла спать. За бесконечные годы совместной жизни супруги научились хорошо понимать друг друга. Это было счастливое супружество. Одно из самых счастливых в России.

А в это время в Америке

Так называемая «ситуационная комната», расположенная в цокольном этаже Белого дома, в которой проводились заседания Совета по национальной безопасности, являла собой сравнительно небольшое, прямоугольное помещение, оформленное и меблированное с почти пуританской скромностью. Центр зала занимал многометровый полированный стол с двумя рядами мягких кресел для членов СНБ. Два дополнительных ряда кресел, предназначенных главным образом для советников, консультантов и других приглашённых на заседание лиц, располагались вдоль боковых стен. И наконец, ещё одно, президентское, кресло замыкало торец стола со стороны входа в помещение. Центральную часть противоположной торцевой стены занимал экран настенного монитора. Несколько полусферических люстр освещали кабинет мягким ненавязчивым светом.

Заседание было назначено на 11.30. В повестке дня значился всего один пункт: отношение Соединённых Штатов к предложению русских, сделанное три недели назад мистеру Джону Дэвидсону Рокфуллеру. Сам факт того, что данному вопросу посвящалось полноценное заседание Совета по национальной безопасности, свидетельствовал, сколь существенное значение придавали ему Президент и его ближайшее окружение. И хотя выбор был невелик: либо согласиться на предложение русских, либо безоговорочно его отвергнуть, ту и другую точку зрения требовалось обосновать. А в том, что накал страстей достигнет высокого градуса, по сравнению с которым птичий базар покажется воробьиным чириканьем, можно было не сомневаться. Впрочем, в том-то и состояла цель заседания, чтобы в спорах и столкновениях мнений выработать консолидированную позицию, для того и приглашались политические соперники из республиканской партии, чтобы крепко-накрепко повязать их по рукам и ногам и пристегнуть к колеснице истории. Именно что истории. И пусть потом попробуют заявить, что их хата была якобы с края. Дудки. Если только Совет примет положительное решение, заседание смело можно будет отнести к разряду исторических, никак не меньше. Впрочем, ни Президент, ни те его сторонники, которые и раньше выступали за максимально тесные отношения с Россией, не решились бы по американской традиции поклясться съесть шляпу, если исход окажется иным. Расклад сил был как на шахматной доске перед началом игры: по нулям. К тому же мнение самого Джона Дэвидсона Рокфуллера, которому до тошноты надоело мучиться ночными кошмарами от наплыва мыслей, уже было доведено до членов СНБ: он согласится с любым решение, которое примет СНБ по согласованию с Президентом. Он был государственником и патриотом своей страны в лучшем смысле этого слова.