А здесь всё другое — сосны, берёзы, влажный мох и влажный воздух с залива — но, несомненно, такое же настоящее и неподдельное. Вдохнув полной грудью, я улыбнулась и услышала голос Данилы:
— Ну что, теперь почувствовала?
— Что именно? — из вредности уточнила. Он снова фыркнул:
— Воздух же! Вдыхай, заряжайся на много дней вперёд!
— Воздух вкусный, — рассмеялась я. — Хотела бы я тут жить…
— Если хочешь, можешь остаться на недельку, — бросил он небрежно. А я удивилась:
— Здесь? На конюшне?
Он кивнул на виднеющиеся за соснами деревянные постройки:
— Конюшня стоит на моей земле, а дом в пятистах метрах отсюда.
О как! Повезло кому-то. Хотя дома бывают разные, у Данилы он должен быть просто шикарным. Но теперь надо хорошенько подумать. Меня пригласили на недельку пожить в загородном доме. Значит, Беркут не хочет со мной расставаться. Это несомненный плюс. Однако не в моих правилах прыгать в постель к жертве в первый день знакомства. Меня нужно добиться. Иначе кому будет нужна добыча, которая сама прыгает в пасть? Значит, мне придётся как-то отказывать и увиливать. Это гораздо легче делать на нейтральной территории, а у Данилы…
Ладно, буду делать дурочку и, если что, отвечать: ты пригласил пожить в доме и насладиться воздухом, а не пожить с тобой.
Но быть поаккуратнее не мешает.
Запнувшись за горку земли на дороге, я ойкнула, ещё сильнее вцепившись в руку Данилы, и с удивлением подумала: а что, я уже согласилась на приглашение?
— Больно? — озаботился Данила, но я отмахнулась:
— Да всё нормально.
— Ладно, поверю тебе на слово, но только сегодня. Завтра, если что, отвезу в клинику.
— Хорошо, — мило улыбнулась я, подавив желание рявкнуть, что мы сами с усами и можем доехать до больницы в случае необходимости. А тут и конюшня показалась, и гусарский парень прибежал с вопросами:
— Что случилось? Вольтер заартачился? Сбросил?
— Как раз-таки Вольтер вёл себя, как хороший мальчик, а вот Синичка…
— Не может такого быть! — твёрдо заявил работник конюшни, и мне стало стыдно. С лёгким отвращением погладив лошадку по крупу — подальше от опасной головы, — сказала:
— Это я не удержалась в седле. А она меня очень аккуратно везла, честное слово.
— Ты не обязана брать вину на себя, Ева, — со смехом Данила отдал повод кобылы парню и властным жестом укоротил Вольтера, который решил, что ему надо последовать за Синичкой. — Но за честность тебе полагается приз.
— Ох, как интересно! Какой же? Надеюсь, не эксклюзивный тур на реактивном самолёте с обязательными прыжками с парашютом?
— Юмор тебе к лицу. Нет, пока парашюты не запланированы.
— Не знаю, что меня пугает больше: твои сюрпризы или слово «пока», — пробормотала я, с усилием поворачивая к дому, где переодевалась.
С чувством несказанного облегчения я стащила одежду для верховой езды и натянула своё голубое платье от малоизвестного модельера из Новосибирска. И всё думала: не ошиблась ли, не приняла ли поспешное решение? Может, всё же оставить Беркутова вариться в его собственном соку и найти другую, более привычную жертву? Чтобы всё, как всегда, чтобы нормальные человеческие букеты из ста пятидесяти роз и встречи в гостинице, где подкуплен персонал… Но глаза — эти тёплые талые льдинки, сильные руки и небрежный голос Данилы так и манили, накачивая меня порочным ощущением превосходства. Я смогу. Смогу и сделаю это. Тем слаще будет победа, тем слаще будет знание, что я переиграла такого мачо, уверенного в своей неотразимости!
