Я снова ощутила страх. Ведь если это матерый убийца, то веник его не остановит.
Он справится со мной в два счета (ну, или в три, учитывая, что я, скорее всего, превосхожу его по весовой категории). Или в крайнем случае – в четыре.
– E se non ho chi mi oda…
И все же с криком финальных слов арии я ринулась на кухню, пронзая тьму веником, мои пальцы заскользили по деревянной обшивке в поисках выключателя. Матерь Божья, да где же этот треклятый выключатель!
– …parlo d’amor con me!!!
Больше петь было нечего. Я завизжала, потому что мне показалось, что из глубин помещения выныривает черная фигура…
Стрельнул выключатель, я была одна в пустой кухне. Шумно вздохнув, я подбежала к двери, ведущей в сад.
Приоткрыта! Но пока еще я не страдаю болезнью Альцгеймера и могу поклясться, что закрывала ее несколько часов назад перед тем, как улечься спать! Трясущимися пальцами я задвинула шпингалет и хлопнула второй, металлической, дверью.
В кухонное окно что-то шмякнулось, и я крякнула от страха. Да нет же, это всего лишь гигантская ночная моль, привлеченная светом лампы, хотела протаранить стекло. Затем я увидела, как мимо окна пронеслась черная фигура.
Этот мерзавец наблюдал за мной! Он наслаждался моим страхом. И, кроме того, видел меня во флорентийской ночной рубашке! Я не решилась выходить в сад. Нет, мой дом – моя крепость. Если убийца намерен выманить меня из особняка, у него ничего не получится!
Я опрометью бросилась к входной двери, уверенная, что убийца открыл ее изнутри, пока шастал по первому этажу – он может проникнуть в дом снова! Дверь была закрыта, а вот связка ключей, которая обычно торчит из замка, пропала.
Я затряслась. У него есть ключи от моего дома! У меня имеется запасной набор, но убийца теперь может в любой момент оказаться здесь!
Трельяж не поддавался, но я оторвала его от стены (сколько же паутины!), подтащила наследство бабушки к входной двери. Убийца не проникнет, или ему будет очень сложно ворваться в дом.
Я снова оказалась на кухне. И заметила выдвинутый ящик. Тут хранятся столовые приборы – вилки, ложки и ножи. Ножи!
Я лихорадочно пересчитала ножи. Кажется, нескольких не хватает. Одного остро заточенного с деревянной ручкой, тупого с пластмассовой красной, еще нескольких десертных. Что же это такое? Зачем вору понадобились ножи?
Зачем убийце ножи, спросила я сама себя. Такая поклонница детективов, как ты, Фима Гиппиус, должна догадаться зачем. Этот мерзавец запугивает тебя. Он мог лишить тебя жизни, если б хотел, но он предпочел украсть ключи и несколько ножей.
Я раскрыла еще один ящик и убедилась в том, что исчез мой праздничный набор – дюжина ножей и вилок в зеленоватом футляре из телячьей кожи. Старинная работа по серебру, наследие предков! Убийца прихватил и их!
Страх – самое иррациональное из наших чувств. Страх – это инстинкт. Он лишает нас человеческого обличья и превращает в диких животных. Убийца добился того, чего хотел – ему удалось вывести меня из равновесия и поставить на грань истерики.
Я нащупала пачку сигарет, выудила сразу две, чертыхнулась, зажгла одну из них и смачно затянулась. Когда смертоносный никотин заструился в легкие, я поняла, что начинаю успокаиваться. Сигарета всегда помогает сосредоточиться, хотя и укорачивает жизнь. Но я и так едва не стала жертвой наглого маньяка!
Я просидела до рассвета на кухне, отравляя свой нежный писательский мозг табаком. Обычно в детективных романах герой после нападения неведомого противника мучительно бьется над вопросом: «Кто же убийца?», и ответ приходит к нему совершенно неожиданно и в самый неподходящий момент.
