Но возвращаясь к Завражскому. С ним все было не так. Он действительно мне понравился и никакого желания его обманывать у меня не было.
- Когда выросла, - задумчиво сказала скорее даже самой себе, а не Лапушке, - я стала завидовать маме. И бабушке. Не их таланту, красоте или гонорарам, даже не успешности в профессии. Каждой из них повезло встретить своего мужчину. Я, например, совершенно не представляю рядом с мамой кого-нибудь другого. Папа он такой… Мама с ним…
- Как за каменной стеной, - продолжил за меня Лапушка, но не угадал.
- Как в мягком коконе. Он не каменная стена - холодная и твердая. Он - нежный кашемир. Обволакивающий, теплый и очень надежный.
- Думаешь, Завражский тоже кашемир? - усомнился Лапушка.
- Да откуда же мне знать? Просто он мне нравится.
Лапушка еще раз внимательно посмотрел в мое лицо и, судя по всему, моя мечтательная физиономия ему совершенно не понравилась. Не понравилась настолько, что он на мгновение сбросил с себя маску «мягкого и пушистого» Лапушки и стал Сергеем Лебедянским. Бывшим детдомовским мальчишкой, который осиротел в неполные шесть лет. Родственники не спешили брать под опеку хилого и болезненного малыша, сдав его на государственное обеспечение. Лапушка особенно не распространялся, но я знала, что в детском доме ему пришлось несладко. Нет, к самому учреждение никаких претензий не было. Воспитанников там не морили голодом, не истязали, не продавали на органы или в бордели. Но дети жестоки. И, сбившись в стаю, так и норовят загнобить слабого. А Лапушка был слабым. Заморышем, если уж честно. К тому же он еще и заикался.
Но Сережа Лебедянский, несмотря на слабое здоровье и внешнюю неказистость, оказался сильным духом маленьким человеком. К тому же ему повезло - в том детском доме работали неравнодушные люди. С ним занимались, его лечили. И он избавился от заикания, а постоянные закаливания и занятия спортом смогли укрепить иммунитет. Уже в подростковом возрасте мальчик всерьез занялся своей фигурой. В общем, когда в восемнадцать лет Сергей покинул детский дом и появился на пороге квартиры погибших родителей, в которой проживали дальние родственники, и сообщил, что у них есть своя жилплощадь и он дает три месяца, чтобы переехать, то сильно удивил родню. Что тогда началось! Но Сергей выстоял и эту битву. Родственники решили не доводить дело до суда и с проклятиями освободили квартиру. А Лебедянский продал родительский дом, положил деньги в банк и отправился в армию. Отслужил в десантных войсках и поехал в Москву, поступать в театральный институт. И ведь поступил. Отучился, а потом его пригласили в театр города Н., где мы и встретились.
К чему я это рассказываю? К тому, что Лапушка только с виду был такой… легкомысленный, а на самом деле имелся у него внутри железный, несгибаемый стержень.
- А ну, прекратила, - сказал он, возвышаясь надо мной. - Отставить разговорчики! Вытереть сопли! Доедай и марш за работу!
- В смысле?
- В прямом! Берем отчет детективов, изучаем расписание объекта и думаем, где вы еще можете с ним неожиданно встретиться.
- Он обещал позвонить, - упрямо повторила я, прекрасно осознавая, что отмазка слабая, на троечку.
Нет, Илья позвонит. Наверное. Даже скорее всего. Вот только когда? Хорошо, если завтра. А если через месяц? Но командирский тон Лапушки подействовал, мозги включились и заработали на полную катушку.
