Профессор и Душа - страница 34

Соседи посочувствовали, пообещали ящик водки после спасения. Мужики

твердо пожали руку, женщины пошмыгали носиками. Даже Люлечка прониклась трогательным моментом и облизала небритую щеку Васи.

– Молодец, сынок! – прижал к груди и расцеловал Кузьмич.

– Не поминайте лихом! – с бравадой попрощался Василий.

Вася победно поднял кулак, разбежался и прыгнул.

Его сильное тело прорвало пелену, оказался на свободе. Щель мгновенно захлопнулась. Жильцам оставалось уяснить: он существует или его призрак тенью бродит по двору?

А Вася резво подбежал к удаляющемуся Лаптеву и, встав перед ним по стойке смирно, перегородил дорогу. Глаза его сверкали и завораживали.

– Кто я? Узнаешь? – огорошил он Лаптева.

Вдохновенное лицо Васи требовало немедленного ответа. Лаптев снял фуражку, помахал перед лицом. На глупый вопрос отвечать было лень.

– Петров, тебе в участок захотелось? – сказал он с досадой.

Образ Марины в розовом халатике и призывающей улыбкой улетучился. Появление Васи сбило рефлекторные желания. Не дай бог начнет дурить, тогда придется тащить его в участок.

– Это я! Я! – радостно засмеялся Вася, бил себя по груди.

Сержант косо посмотрел на Петрова. Тот вел себя необычно. Радовался, будто ребенок, нашедший отца. Рвался обнять и прижаться к груди, но суровое лицо сержанта встало стеной и родство не признавало.

– Век бы твою помятую рожу не видеть, – сказал Лаптев. – Денег не дам.

И что странно, прямо на глазах Лаптева менялся облик Васи. Исчезла помятость, спадала опухлость, глаза прояснились. Непонятная сила исходила от Петрова, хлынула на Лаптева, словно шандарахнули дубиной.

– Ты на синяк не смотри. Это Танька засветила бутылкой. Но я прощаю.

– Синяк не вижу. Лечиться тебе надо!

– Да не пьян я! Понюхай! – Вася щедро дыхнул, окутав сержанта чудным ароматом. Закружилась голова. – Я есть! Я существую! Жизнь – прекрасная штука! А идти к коварной женщине не советую. Пойдем к летающей тарелке.

От внезапно появившейся тревоги у Лаптева перехватило дыхание.

«Здесь что-то не так. Откуда он знает, куда я иду?» – подумал Лаптев.

Петров Василий ясновидцем не был. Во время боев за речкой попал в плен к моджахедам, отказался менять веру и был сброшен в овраг. Он чудом выжил, покалеченный двое суток полз до своих. В госпитале лечили, признали психическое расстройство, отправили в дурку. Василий тесно общался с людьми, лечащимися от иностранной политической заразы, в долгих и жарких спорах набрался ума-разума и выработал собственную философию.

Василий в пьяных застольях горячо утверждал: русская душа ранима и чувственна. Душа любит свободу, борется с несправедливостью, тяготится мирскими проблемами, пьет от тоски регулярно, а от пьяной головы все революции. Душа русского человека космос с тайнами и загадками, ищет путеводную звезду в виде великой идеи.

Правое веко сержанта задергалось в нервном тике. В глазах у Василия вспыхивали радостные искры, и все это цепляло и пугало сержанта.

– Какая женщина? Какая, к черту, летающая тарелка? – негодовал Лаптев.

– Замочить она хочет старого козла. Прибрать его богатства. Выбрала тебя. И прощай жизнь молодая, загубленная. Но мы тебе поможем!

Сержант передернулся. В нерешительности посмотрел в сторону элитного дома, а когда вернул взгляд, Петров как сквозь землю провалился.

Кто и как спасет Лаптева, Василий не уточнил. Он сам не понял, что сказал. Но нам видится, что инопланетяне постарались. Лаптева застукали в объятиях грешницы. Охрана накостыляла. Сержант достал пистолет, нажал на курок, да осечка вышла. В тюрьму не сел, уволили.