Материалы, которые продолжал поставлять на стройку генподрядчик, были отвратительными. Кирпичи рассыпались от лёгкого удара, цемент был низкого качества.
Однажды рабочий по имени Хасан, облокотившись на стену, просто провалился в неё, вылив на себя полную кастрюлю с супом.
Громкий шум, звон посуды и взрыв красноречивой ругани на таджикском языке разбудили других двадцать спящих гастарбайтеров. В углу кто-то тихо захихикал.
– Хасан, ты теперь не только строитель, но и дегустатор супа! – подколол его один из товарищей.
– Да заткнитесь вы! – зло отмахнулся Хасан, вытирая лицо рукавом. – Теперь ещё и жрать нечего!
Константин, наблюдая эту сцену, почувствовал одновременно злость и комичность происходящего. В голове закрутился внутренний монолог:
Ну вот, теперь и супа лишились… А прорабу всё до фонаря. Кирпичи разваливаются, суп выливается, а генподрядчик только жрёт и пиво пьёт. Да что за жизнь такая?! Если ещё кто-то обопрётся на стену и провалится, придётся записывать это как новую норму строительного контроля: проверка на прочность!
Ситуация была настолько абсурдной, что одновременно хотелось плакать и смеяться.
Этот эпизод стал лишь ещё одним доказательством отвратительного качества материалов, поставляемых для стройки.
Константин приехал в офис генподрядчика.
– Вы издеваетесь?! Это даже не кирпичи, это просто прессованный песок! Ваш отель развалится!
Главный прораб снова послал его подальше, пообещав «разобраться с поставщиками».
Кроме всего прочего, гастарбайтеры были реальной проблемой. Они были нелегалами: только у одного из них была действующая регистрация, а у всех остальных она давно истекла.
Если бы полицейский патруль поймал хотя бы одного из них, напуганный рабочий мог бы расколоться и указать место дислокации всего «осиного гнезда».
Тогда проблемы были бы у всех, и, разумеется, у Константина тоже. Либо полицейские просто содрали бы с гастарбайтера все деньги за «благосклонное отношение».
Увы, такие были времена.
Константин взял бланк официальной регистрации у таджика и на следующий день привёз для остальных тридцати девяти человек поддельные регистрации с разными адресами и синими печатями, качественно распечатанными на струйном принтере. Для городского полицейского такая бумажка легко сошла бы за правду.
Таджики смотрели на Константина, как на бога.
Когда через месяц деньги снова начали задерживать, он понял – это конец. Генподрядчик просто выжимал из него, как и из других подрядчиков, все ресурсы. Нервы были на пределе. Он ворвался в офис, устроив скандал и ругань со всеми, кто там находился.
На следующий день Константин получил не полную сумму за выполненные объёмы работ. Её хватило только на то, чтобы выплатить рабочим и отправить их обратно в подвалы рынка.
Он стоял возле автобуса, ожидая, пока рабочие погрузят свои нехитрые пожитки. В воздухе витал запах бетона и гари от работающего неподалёку генератора. Холодный ветер хлестал по лицу.
Рабочие – сорок человек, с которыми он проработал последние месяцы, – по очереди подходили, чтобы получить свои честно заработанные деньги.
Константин держал в руках последнюю пачку купюр – деньги, которые ему с таким трудом удалось выбить из генподрядчика.
Он знал: этих денег недостаточно. Они покрывали только минимальные выплаты.
А как же его обещания о перспективах, о премиях за скорость работы? Эти слова теперь звучали в голове тяжёлым укором. Внутри него разрасталась огромная, чёрная, разъедающая изнутри вина.
