Марсо посмотрела на него так, как будто только что очнулась от обморока. В ее глазах появилась осмысленность:
– Все, я больше так не могу. Объясни, что происходит.
– Мы уходим от погони. Огородами.
– Нет, я хочу понять, что происходит с тобой.
– Ничего такого не происходит, – Эдд успокаивающе положил ладонь жене на плечо, которую она тут же сбросила сердитым движением.
– И это все, что ты мне можешь сказать?
– А что ты хочешь услышать?
– Я хочу понять, почему ты создаешь из своей и моей жизни весь этот кошмар.
– Никакой это не кошмар. Все очень просто, – он на минуту задумался. – Когда кончается повседневность и начинается история, надо позаботиться о своей биографии. Я хочу быть участником конца всей прошлой жизни, а не его жертвой.
– Но ты будешь именно жертвой.
– Чушь! Я всю жизнь иду в противоположном направлении, но всегда в сторону выхода.
Марсо поджала губы.
– Того, кто знает, где выход, толпа затаптывает первым.
– Пойми же ты, наконец! – Эдд схватил жену за запястье и притянул к себе. – Плевал я на их довоенную республику. Это не моя страна.
– Тогда уедем! – Марсо оглянулась на оставшееся позади здание Дома офицеров. – Я тебе этого никогда не прощу.
Прошло несколько секунд, прежде чем он смог ответить, а потом не узнал собственного голоса.
– Нет, никуда я не уеду. Быть другим – это всегда риск. Но в эпоху перемен человек гибнет не потому, что отвергает толпу, а потому, что трусливо высовывается из толпы и издает слабый писк. Я буду открыто сопротивляться, даже если окажусь в одиночестве.
– Ты мне это серьезно говоришь!?
– Серьезно.
– Если тебе начинает казаться, что ты один нормален, то твое место в сумасшедшем доме.
– Или же наступает конец света. Вот уже и евреи цитируют Ницше. Ждать недолго.
– Латыши хотят независимости, а ты просто взъелся.
– Давай не будем ссориться, – Эдд пытался найти какие-то слова, чтобы закончить разговор. – Ты же знаешь, я не способен сидеть на кухне и скрежетать зубами как паршивый русский интеллигент.
– Нет, ты будешь сидеть на кухне как паршивый латышский интеллигент. Уж это я тебе обещаю.
Марсо нервно отдернула дочь от края тротуара. До сих пор она жила с убеждением, что если произойдет что-либо плохое, то только не с ними. Эдд постоянно во что-то ввязывался и всегда на стороне проигравших. До сих пор это было неопасно. Марсо серьезно считала, что по жизни их ведет некое провидение. Но теперь она по-настоящему испугалась.
Эдд обнял Марсо за плечи и чмокнул ее в щеку.
– Все будет в порядке, обещаю.
– Если бы я только знала … – Марсо подавила вздох. – Ладно.
– Что ладно?
– Наверно, я была не в себе, когда выходила за тебя замуж, – ее взгляд опять стал отсутствующим. – По правде говоря, я никогда не была так одинока, как сейчас. Хотя, что я говорю! Через десять лет любой брак теряет иллюзии.
– Сама виновата. Последнее время ты видишь во мне лишь то, что не в твою пользу. И погрязла в мистике. Все эти твои попытки оберечь нас от несчастья, стуча по дереву, эти твои излюбленные числа… Ты дошла до того, что ищешь знамение во всякой ерунде, – Эдд смахнул мокрый снег с лавочки у троллейбусной остановки, слепил снежок и кинул его в дерево. – Видишь, попал, значит, все будет хорошо!
– Издеваешься?
– Нет! – Эдд снял перчатки и ударил ими по столбу, чтобы стряхнуть налипший снег.
Марсо обреченно махнула рукой, а затем произнесла небрежным тоном:
