Начались тяжелейшие тренировки. Полоса препятствий оказалась на порядок сложнее, чем в Советской Армии. Он карабкался по острым скалам, плавал в полном обмундировании, лазал по канату, протянутому над водой. Туда и обратно. В воде были крокодилы. Его учили не быть съеденным. Он бегал с мешком, наполненным песком, сначала по пересеченной местности, потом по воде, потом в гору. Потом по кустарнику, где было полно змей. Часть тренировок проходила под «живым огнем». Один день в неделю все надо было делать только бегом с полной нагрузкой.
Самыми тяжелыми были марш-броски в африканском кустарнике. Каждые двадцать минут наступало ощущение, что сил больше нет. Как только он начинал думать об отдыхе, нагрузку увеличивали. Через каждые три часа наступала потеря ориентации во времени и пространстве. Болело все. Легкие горели. Понос выворачивал внутренности наизнанку.
Когда бутылки с водой становились тяжелыми, наступал момент истины.
В 1980 году к власти в Родезии пришли черные. Армия перестала существовать, проиграв войну, не проиграв ни одного сражения. Он уехал в ЮАР. После проверки его зачислили офицером в элитный батальон наемников – знаменитый 32-й батальон «Буффало».
Через год его пригласили на работу в Национальное разведывательное агентство ЮАР National Intelligence Agency (NIA).
В ночь с 5 на 6 июня 1986 года юаровские коммандос подорвали в порту ангольского города Намиб три советских сухогруза и кубинский транспорт. Он успел сообщить о готовящемся теракте, тем не менее вина за случившееся была возложена в том числе и на него. Его отозвали в Союз.
Летом 1987 года радиостанция УНИТА «Голос Черного петуха» сообщила о сбитом транспортном самолете, который пилотировали советские летчики. Летчиков взяли в плен и превратили в предмет торга. Их таскали по лесам и демонстрировали на пресс-конференциях для западных журналистов в качестве доказательства «советско-кубинской» агрессии. Ребят надо было спасать.
Сделать это не мог никто, кроме него.
Пока он был в Союзе, его биографию нарабатывал в Европе другой человек. Поэтому он смог вернуться в ЮАР. Летчики были освобождены без силовой операции только благодаря его контактам в NIA.
Забирая летчиков, он случайно стал свидетелем грубой зачистки деревни озверевшим от потерь ангольским спецназом и чуть было не пристрелил советского военного советника, ворюгу и алкоголика. Полгода военный прокурор разбирался с этим делом. Его оправдали, но на военной карьере можно было поставить крест.
Наконец он вернулся домой.
После буша российский лес казался сказочным. Снег, мороз, водка, белые женщины на улицах. Особенно хорошо было в первые два дня, пока он жил у матери в старинном городке под Псковом и ничего не действовало на нервы.
Но потом он понял, что вернулся в смертельно больную страну.
Зазвонил телефон. Виктор поднял трубку.
– Виктор? Это Анатолий. Есть разговор. Могу зайти прямо сейчас.
– Заходи, я жду.
Анатолий был знаком Виктору по Анголе, они несколько лет обменивались шифровками, но виделись всего два раза.
Сначала они поговорили о прошлом, избегая каких-либо политических оценок. Виктор разлил по стаканам водку.
– Вафа васара. Чокаться не будем.
Анатолий сжал в кулаке стакан.
– Это что-то на языке шона?
– Да. «Кто умер – тот умер, кто остался – тот остался».
Они выпили водку одним глотком.
– Перейдем к делу, – Анатолий бросил в рот кусочек черного хлеба. – У меня к тебе предложение. Ты, наверное, знаешь, что многие наши кооперативы получили право на проведение внешнеторговых операций.
