Прогулки по променаду - страница 13

Бегущие у самого горизонта облака походили на паруса кораблей, идущих мимо города куда-то в дальние страны, где полно сокровищ, диковинных зверей и ценных товаров, которые можно втридорога продать на родине заждавшимся соотечественникам. Солнце же как-то необычайно быстро начало снижаться по небосклону, предвещая скорый закат. Спасатели оставили свои башни, поскольку официально время купания подошло к концу, но ещё много отважных людей бросалось в холодеющую с каждым часом воду. Одинокий мужчина взобрался на волнорез и уселся на самом его краю вдалеке от берега. Волны, ударяясь о брёвна, чуть не утягивали купальщика за собой, но он крепко вцепился в железные прутья и изо всех сил противился морю. По пляжу взад-вперёд ходили мужчины с металлоискателями, без особого энтузиазма водя длинной палкой из стороны в сторону, то ли надеясь отыскать и присвоить себе забытые драгоценности, то ли просто собирая мусор, непременно оставляемый отдыхающими каждый день. Закрывались ставни ларьков с мороженым и напитками. Молодые продавщицы забирали в терморюкзаки остатки товаров, запирали стойки на простой замок и укатывали в глубь города на велосипедах.

Я зашёл на веранду одного из множества ресторанов и уселся на скамейку вдалеке от остальных гостей, в самом углу. Отсюда открывался отличный вид на море, на нависающее над ним акварельное небо. Я что-то заказал у подошедшего ко мне официанта и тут же забыл, что именно. Передо мной разворачивался потрясающий пейзаж. Не грозный, не величественный, стремящийся унизить наблюдателя, а совершенно лёгкий, мягкий, приглашающий к себе в гости. По променаду выстроилась целая толпа людей с фотоаппаратами и телефонами. Каждый считал своим долгом сделать фотографию заката, вместе с этим смотря на происходящее исключительно через объектив, выстраивая баланс цветов, фокус и прочие вещи, которые мне ни о чём не говорят. Я же смотрел на всё это просто так, своими глазами, что было, как мне кажется, в разы приятнее. Неподалёку от веранды я заметил старушку в инвалидной коляске. Её спутница – дочь или внучка – стояла рядом, положив женщине руки на плечи. Я подумал, что мы с этими людьми единственные, кто понимает, что происходит. Единственные, кого пригласили, кого впустили на тайное мероприятие, проводимое у всех на виду, но вместе с тем невидимое для всех, кто не был посвящён в его суть.

За считаные минуты небо из обычного вечернего неба превратилось в роскошный холст, полный широких разноцветных мазков. Этот неповторимый живой союз огненно-красного и тёмно-синего, это акварельное сиреневое трепетание было столь прекрасно, что привыкший к серости мегаполиса ум не воспринимал происходящее как реальность. Солнце, всё сильнее и сильнее снижаясь, спряталось на несколько мгновений за хлопковым облаком, которое тут же наполнилось яркими красками, представив собой сгусток клокочущей, бурлящей лавы. Волны продолжали накатываться на пустеющий пляж, ненадолго оставляя за собой на песке радугу заката в отблесках задержавшейся солёной воды.

Передо мной поставили тарелку с жареной рыбой и бокал тёплого ярко-жёлтого напитка. Я поднял его над столом и посмотрел сквозь на зависшее над самой линией горизонта солнце. Показалось, что мне удалось поймать звезду в свой бокал. Я даже будто поверил в это, ощутив, как он чуть-чуть потяжелел. Наконец солнце скрылось за невидимой линией, оставив всех нас лишь с отголосками своей красоты, ненадолго задержавшимися на летнем небе. Прошло ещё несколько минут, и по всему променаду загорелись фонари. Я без особого интереса поужинал, расплатился и решил ещё прогуляться, не торопясь возвращаться к Катрин. Я надеялся, что получится застать её уже спящей. С какого-то времени каждый из нас предпочитал другого именно в таком состоянии. Но даже за этим мирным сном последует день, в котором мне придётся столкнуться с последствиями сегодняшней ссоры. Я был к ней в определённом смысле готов. В определённом – потому что мне было по большому счёту всё равно. Стоило мне оказаться у моря, как все гнетущие меня эмоции куда-то улетучивались, мне больше не приходилось страдать от склонности к рефлексии. То чувство, которое принято называть счастьем, здесь посещало меня. А даже если и нет, то находилось столь близко, что это можно было вполне считать за полноценное присутствие. Да, скорее всего, в какой-то момент эта идиллия, пастораль наскучит, но когда я смотрел на лица местных жителей, то не замечал ничего такого. Быть может, я недостаточно внимательно смотрел. Быть может, посредственный из меня психолог. Сам того не замечая, я обошёл променад взад-вперёд дважды и оказался на пирсе, протянувшемся довольно далеко от берега. Это сооружение по длине превосходило все волнорезы, а потому можно было подумать, что пирс является их предводителем, гордо смотрящим в лицо непрестанно надвигающейся угрозе. Я дошёл до самого края и принялся бесцельно смотреть в воду, думая о чём-то незначительном. В такие моменты я сильно сожалел, что мне было совершенно не с кем поговорить. Но, увы, в жизни нельзя получить вообще всё. Становилось прохладнее, и мой лёгкий костюм начал продувать усиливавшийся морской ветер. Я напоследок посмотрел на то место на горизонте, куда скатилось солнце, и направился обратно к променаду. Выходя с площадки на конце пирса, я прошёл мимо группы девушек. Я скользнул по ним взглядом, и вдруг он совпал с другим, знакомым мне взглядом Ани. Почему-то меня это смутило, и я, сделав вид, что не узнал девушку, прошёл мимо. Я уже дошёл до самого начала пирса и спустился на променад, когда сзади меня окликнул женский голос: