***
На даче Чара носилась по периметру как пограничная миноносица с вьющимися на ветру ушами-вымпелами. И горе нарушителю госграницы – лая не оберешься. Возвращалась к нам на веранду, сияя победительным взглядом. А тут облом – нечто на двух тонких ножках, но с огромным клювом, вдруг не сигануло в сторону, а уперлось, изготовилось тюкнуть Чару в лоб. И тюкнуло бы, не выручи пуделиху природная прыть. Через мгновение она уже сидела у меня на коленях, часто дышала и тряслась от пережитого ужаса. Ворона и не думала ретироваться, ходила деловой походкой по участку. Видимо, где-то рядом барахтался ее птенец. Чара, изнывая от затянувшегося возмездия, ждала от хозяина мужского поступка. «А что, малыш, – сказал я уклончиво, – не согреться ли нам стаканчиком-другим глинтвейна в этот промозглый майский вечерок?». И мы пошли к заждавшемуся нас камину. «В этом мире, – говорил я, стараясь как всегда быть предельно доходчивым, – есть тьма занятий, куда более достойных и интересных, чем преследование вороны и ее птенца». Чара ковыляла сзади, мелко потявкивала и, кажется, не во всем со мной соглашалась.
***
«Не, ну дела! Ни фига себе!». Это возмущается мой сосед Вася, здоровый детина лет тридцати. Чего это с утра-то пораньше? Оказывается… Выходит Вася спозаранку, чтобы сгонять на любимом «Мерсе» на рынок. Только было дверцу открывать, а его цап кто-то за рукав. Оглядывается, «старичок-задохлик с какой-то гусеницей на поводке». И говорит ему болезный: «Уберите машину с газона и не смейте большее ее сюда ставить». Вася свои драгоценные слова (их у него и так немного) попусту не тратит – молча берет старичка за талию и переносит в сторону. Только опустил его на землю, как перед своим носом увидел дуло пистолета. Вася в таких делах спец. «Макаров», – сразу определил, – боевой, не травмат». Медленно допятился до машины, открыл дверцу, сел за руль. При этом не отводил взгляд от ствола, дрожащего в старческой руке. Потом закрыл дверцу и включил зажигание. «Не, ну охренеть и не встать, – не столько возмущался, сколько восхищался Вася, – уже пенсионеру слово не скажи, сразу шпалер в нос! Что за времена пошли!» Кто-то спросил: «А машина, Вася, где?» – «Где-где, – Вася дал рифмованный ответ, потом добавил, – на стоянке, где и положено, где». А старичка мы с Чарой знаем. Он из соседнего корпуса. «Гусеницу» его, таксу, зовут Машка. А сам он из бывших военных. Видать, именной в кармане носит. Как тут не вспомнить песню Слепакова про ветерана, «одного оставшегося от своего полка».
***
Не перестаю удивляться коту Савве. Даешь ему что-нибудь вкусное, он берет и относит Чаре. Только убедившись, что собаку это не интересует, съедает сам. Она может подойти к нему, когда он что-то уплетает из чашки. Встанет совсем рядом и смотрит в упор. Тот сразу же чуть отступает и ложится на бок, вытягиваясь, типа, пренасытился, пожалуйте, если это вам интересно. Чара лениво повыбирает что-то и уходит. Только после этого кот продолжает трапезу. Раз в неделю жена кормит их свежей телятиной. И это единственный момент, когда видно, как тяжело дается Савве его галантность. Но и тут он терпеливо пережидает аппетит Чары и только потом, когда она сыта, скромно приступает к своей порции. На даче он пару раз преподносил к лапам красавицы свою добычу, чем вызывал у пуделихи едва ли не обморочное состояние. Быстро все понял и таскал мышей только нам с женой. Они живут вместе уже третий год и характер их отношений не меняется. Кот обожает собаку. Она же его как бы терпит. В дикой природе, думаю, такой Версаль невозможен. Там еда – жизнь. А эти живут с человеком не одну тысячу лет, поднабрались наших манер и демонстрируют свое понимание великодушия и благородства. Да так, что иному джентльмену есть чему поучиться у таких как Савва.
