Заколов помог девушке спуститься с платформы. Лезть под колесами Нина категорически отказалась. Они обошли длинный состав и выбрались к станционным постройкам. Сверху соплообразный динамик отдавал отрывистые невнятные команды.
– Холодно, никак не могу согреться, – ежилась Нина.
– Потерпи. Вот уже вокзал. Сейчас попьем горячего чая.
С торца здания Тихон увидел дверь отдела милиции. Рядом стоял автомобиль с милицейской символикой.
– Теперь мы в безопасности. Ты иди на вокзал. Там должен быть буфет. Попьешь чай, перекусишь и жди меня. А я пока милиционерам все расскажу.
Лицо девушки исказило тревожное воспоминание.
– Кто его убил? – тихо спросила она.
– Наверное, эти двое.
– Ужас! Они и на меня напали.
– Ты вся дрожишь. Иди в буфет, согрейся. А я в милицию.
– Ты быстро?
– Конечно, – заверил Тихон. – Расскажу, что мы видели, и к тебе. Иди, ты совсем замерзла.
Девушка прижала медвежонка к груди и пошла вдоль платформы к центральному входу. По пути она оглянулась. Тихон улыбнулся и помахал рукой.
Когда девушка скрылась в здании вокзала, Заколов открыл дверь отдела милиции и шагнул внутрь. Пройдя короткий коридорчик, он оказался в небольшой комнате. Перед зарешеченным стеклом склонился милиционер. Он о чем-то оживленно болтал с коллегой, сидевшим в глубине за стойкой. Услышав шаги вошедшего, они оглянулись.
– Здравствуйте, – произнес Тихон. – Моя фамилия Заколов. Я пришел сообщить, что ночью на одном из полустанков видел убитого человека.
Сидящий за стойкой офицер опустил глаза на текст недавно полученной телефонограммы.
– Это тот, который в розыске, – шепнул он сержанту.
Лица обоих напряглись, офицер вышел из-за стойки:
– Студент, говоришь?
– Да, – подтвердил Тихон, и тут же сообразил, что ничего подобного не успел сказать. – Там человека убили. Кассира.
Офицер, странно улыбаясь, медленно обошел Заколова. Тихон проводил его взглядом, не зная, к кому обращаться. Спереди стоял один милиционер, сзади другой. И тут резкая боль в заломленной руке заставила Тихона согнуться.
– Открывай камеру! – кричал сзади офицер и жестко толкал Тихона. – Живей!
Лязгнул металл. Заколов видел лишь протертый линолеум на полу и свои замызганные кроссовки. Сильный толчок в спину – и он рухнул на грязный пол. Еле лицо успел отвести, чтобы не скребануть носом. Сзади грохнула металлом тяжелая дверь. Удар тугим гулом отозвался в пустой камере.
– Закрывай! – приказал тот же голос.
Хрустнуло чрево замка. Заколов приподнялся и обернулся. В маленьком окошке железной двери сияло потное возбужденное лицо милиционера.
– Все, парень, твоя песенка спета, – произнес офицер. Он был явно доволен проделанной работой.
– За что? – недоумевал Тихон. – Я же сам к вам пришел, чтобы все рассказать.
– Разберемся! – Офицер удалился. Послышался стрекот телефонного диска. – Докладывает старший лейтенант Парамонов. Мною только что арестован подозреваемый Заколов… Да! Тот самый… На вокзале прихватили. У нас сидит! Уже дает показания, но косит под дурачка… Хорошо. Ждем.
– Я ни в чем не виновен! – крикнул Тихон в открытое окошко. – Я случайно оказался на той станции и увидел убитого.
– Все так говорят. – Офицер с сержантом дружно закурили, поглядывая на Заколова. – Ловко мы его, – разгоняя клубы дыма, похвастался офицер.
– Да я же… – продолжал оправдываться Тихон.
Офицер внезапно налился злостью и крикнул:
– Сидеть! Руки от двери! Следователю будешь песни петь. А сейчас – чтобы молчал у меня! Насмотрелись мы тут на таких ублюдков. Все вы на словах ангелы. А кто людей грабит и убивает? Кто?
