Происхождение марксистской психологии - страница 16

А.А. Смирнов достаточно подробно и без особых комментариев излагает основные положения докладов Корнилова на первом и втором психоневрологическом съездах, затрагивая при этом и другие статьи из сборника Корнилова [66, с. 137-139]. После этого излагаются и оцениваются взгляды Челпанова на проблему «психология и марксизм» [66, с. 139-140]. Сопоставления взглядов сторон и, следовательно, реконструкции дискуссии и здесь не проводится.

А.А. Смирнов ясно определяет исходную установку Челпанова в дискуссии: «Борьба, которую вел Челпанов против идеи построения марксистской психологии, против первых попыток разработать ее основы, нашла свое отражение в пяти брошюрах, опубликованных им в 1925-1927 гг.» [66, с. 139]. При оценке итогов борьбы Смирнов пишет, что, «уступая» марксизму социальную психологию, Челпанов «ценой этого старался сохранить за идеализмом всю прежнюю, индивидуальную (т.е. фактически всю общую) психологию. Такая позиция не получила общественной поддержки, и Челпанов вынужден был сложить оружие, прекратить борьбу. Советская психология начала успешный путь своего развития» [66, с. 140].

Смирнов подчеркивает, что спустя два года после публикации «Учения о реакциях» Корнилов, выступая на первом психоневрологическом съезде, занял «диаметрально противоположную позицию» [66, с. 143] в вопросе о соотношении психологии и философии.

Однако, если Корнилов «перешел от отрицания необходимости связи психологии с философией к признанию ее, то Челпанов, наоборот, от признания закономерности связи перешел к ее отрицанию» [66, с. 144].

Тем самым Смирнов вслед за Тепловым, Петровским и Будиловой указывает на значительное изменение взглядов Корнилова в период с 1921 по 1923 год.

А.А. Смирнов также отмечает «огромную историческую заслугу» К.Н. Корнилова в том, что тот «первым из советских психологов» осознал, «что основой научной психологии должна быть философия марксизма», и указывает при этом: «Борясь за создание марксистской психологии, Корнилов допустил, однако, некоторые ошибки механистического порядка, справедливо подвергнутые критике в последующее время – в период важнейших теоретических дискуссий, происходивших в советской психологической науке в конце 20- х – начале 30-х годов. Содержание этих ошибок будет указано в дальнейшем в разделе, специально посвященном этим дискуссиям» [66, с. 147].

Во многом соглашаясь с результатами дискуссии 1931 г. (К.Н. Корнилов – механицист и т.д.), А.А. Смирнов все же выступает против слишком резких оценок корниловской концепции:

«Когда в дальнейшем развернулась реактологическая дискуссия, отнюдь не все критические замечания в адрес Корнилова были справедливы» [66, с. 182].

Таким образом, схема изложения дискуссии в работе А.А. Смирнова остается той же, что и у Б.М. Теплова, А.В. Петровского и Е.А. Будиловой, только вводятся в оборот некоторые новые факты, работы, цитаты.

В заключение следует сказать о том, как дискуссия между Корниловым и Челпановым представлена в работах современных отечественных исследователей. Новые интересные подробности и оценки по интересующей нас проблеме содержатся в работах Г.М. Андреевой [3], А.Н. Ждан [19], [20], [21], [22], В.П. Зинченко [25], Т.Д. Марцинковской и М.Г. Ярошевского [39], А.А. Никольской [40], [41], А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского [49], [50], И.Е. Сироткиной [63], Е.Е. Соколовой [69], В.В. Умрихина [74], [75], [76], М.Г. Ярошевского [86], [87], в коллективной монографии «Психологическая наука в России XX столетия» [52], в опубликованных архивных материалах и воспоминаниях [15], [27], [55], в материалах дискуссий по проблеме «психология и марксизм» [42], [53] и др. Однако, если не брать во внимание цикл наших исследований, специально посвященных содержательному аспекту дискуссии между К.Н. Корниловым и Г.И. Челпановым [7], [8], [9], [10], то следует констатировать, что с середины 80-х годов до настоящего времени ситуация с изучением дискуссии между Корниловым и Челпановым в содержательном плане изменилась незначительно; в то же время следует признать, что в оценочном плане практически у всех авторов перечисленных работ произошла радикальная смена установок прежде всего, как мы понимаем, в силу изменений в общих (теоретических, философских и идеологических) критериях оценки событий 20-х годов.