– Быть может, дорогой… – подала голос королева Анна. – Нам стоит увеличить чеканку монеты, уменьшив в ней содержание золота? Или…
– Нет! Этого нельзя делать! – вскричал Карл Тринадцатый. – Это приведет к большему обвалу цен! Это грозит проблемами и во внешней политике! Но, стой, «или», что ты имела ввиду под этим?
– У нашего брата Франциска две дочери, не пора ли их выгодно пристроить? Сколько можно этим сударыням сидеть в девках? Постоянно проводят время в безрассудных пирушках! А сюда они даже не заявились! – Анна чувствовала себя несколько одинокой, оказавшись единственной женщиной за королевским столом. Супруги братьев короля также не пришли на пир, посвященный военной победе.
– Западный сосед Алоиз уже третий год грозит войной. Державе необходим союз с ним! Надо породниться с «орлом»! – продолжила Анна. – Сам король запада уже не является достойным женихом, но я думаю, что его сын, Адольф, – вполне подходящая партия. Ни с кем из других дворов соглашений, как я знаю, не подписано…
– А если и подписано, то мы их сорвем! – предложил Антоний.
– Не перебивай, брат! – встрял Карл Тринадцатый. – Анна права. Итак, дорогой Франциск, я думаю, стоит послать этому Адольфу портреты Шарлотты и Изабеллы. Сделать намек на богатое приданое. Кого он выберет себе, ту девицу и выдадим замуж. Если две наши державы объединятся в мощный союз, то весь мир содрогнется! – король вскричал от возбуждения. – Ни один пират не поднимет в этой бухте черного флага! – добавил он, вспомнив о празднике.
– Пусть будет следовать удача Шарлотте! – воскликнул принц Карл, – Она старше Изабеллы на четыре года, поэтому я считаю, что именно ее портрет нужно послать заграницу. А младшую сестру пока придержать.
– Пожалуй, ты прав, мой сын, – поддакнул король. – В тебе просыпается державная мудрость.
– Постойте! – внезапно вскричал Людвиг. – Мы же станем посмешищем всего света. Шарлотта – пошлая и распутная девица! Я постоянно слышу рассказы о ее новых любовниках, о ее хмельных пирушках и безобразных оргиях. К тому же она приобщает к своим шашням и сестру!
Франциск побагровел и сжал кулаки, услышав такие слова о своих дочерях. Он уже хотел достойно ответить, как его опередил Робер:
– Брат, зачем ты поливаешь грязью нашу сестру? Ты считаешь себя святым ангелом, который может судить о других? Что ты знаешь о Шарлотте, кроме постыдных слухов?
– А-аа, братик! – съязвил Людвиг, на его губах закривилась ехидная улыбка. – Ты ее защищаешь? Значит ты и сам вступал с нею в кровосмесительную связь!
Робер вскочил из-за стола и схватился за эфес шпаги, но тут его придержал Антоний, а король властно взмахнул рукой, но не успел ничего ответить, как подал голос молодой Карл:
– Зачем ты, Людвиг, толкаешь нас к ссорам? Мы же – братья! Зачем ты осуждаешь и порочишь свою сестру, какая бы она не была? Если Робер питает к Шарлотте нежные чувства и дарит цветы, то это совсем не значит, что он делит с нею постель!
– Прекратите! – властно вскричал король, сдвинув брови. – Заканчивайте раздоры! Шарлотта выйдет замуж даже в том случае, если она стала самой грязной шлюхой в моем королевстве, и ее имел каждый солдат! Мне плевать! Нужно думать не об ее ненасытном лоне, а о величии страны. Нам выгодно выдать эту шлюху замуж. Если мы не сделаем это, завтра сюда придут иноземные солдафоны и отымеют нас всех!
Франциск то краснел, то бледнел, слушая, как обсуждают его дочь, но не мог перечить королю.
