Я шла, осознавая, что противиться зову не могу.
Ноги сами вынесли меня к старому деревянному терему – срубу. Он был огромен, но выглядел совсем заброшенным. Напрашивалось слово “хоромы”. Посеревшие бревна, окутанные паутиной вызывали внутри странное чувство, что бежать отсюда надо. Поросшая мхом крыша почти провалилась. Деревья, словно обступили терем со всех сторон, стараясь спрятать подальше от глаз. Колючие сероватые кусты опутали его, словно защищая.
– Ягодка моя, – послышался тихий голос, похожий на нежный шепот ветра.
Мне показалось, словно эти слова кто-то произнес шепотом на ушко.
Я обернулась.
Никого!
Странно…
Рядом послышался скрип, а я увидела, как в полумраке медленно открываются двери.
– Входи, не бойся… – услышала я мягкий шепот все так же близко. – Я тебя не обижу…
Ага! Не обидит! А я -то смотрю, что тут кости валяются вокруг. Тут до меня кого-то “не обидели”. Так не обидели, что мало не показалось!
Я сделала шаг назад, сопротивляясь наваждению. Бежать отсюда надо! Что-то под ногой неприятно хрустнуло, я посмотрела и…
– Ой, – подпрыгнула я, чувствуя как меня передергивает не то от брезгливости, не то от первобытного страха.
Из травы на меня равнодушными пустыми глазницами смотрел человеческий череп.
– Нужно в любом плохом найти что-то хорошее! – напомнила я себе, вспоминая психолога о том, что мысли материальны.
Осматриваясь по сторонам, я видела и другие черепа. Их тут было столько, что по спине пробежал тревожный холодок.
Череп смотрел на меня, а я на него. Из пустой глазницы выползла букашка.
– Есть хорошая новость, – взяла я себя в руки. – Череп явно старый… Свежих нет… Нет, нет, нет… Это плохое хорошее! Нужно другое!
Я глубоко дышала, как меня учила психолог и честно пыталась отыскать что-то позитивное в месте, где все усеяно человеческими костями.
– У кого-то была красивая форма головы, – заметила я, сама же понимая, что это так не работает.
На дверях висел череп оленя с рогами, прибитый прямо под коньком замшелой крыши, сохранившей ажурную резьбу.
“Не буди Лихо”, – прочитала я надпись, которую кто-то выскреб на стене. Я посмотрела на череп, потом на надпись, понимая, что хозяин в свое время мог вполне оторвать руки хулиганам.
– Входи, ягодка… – повторил шепот настойчиво и как-то даже нетерпеливо.
Дверь со скрипом открылась еще шире, а я из-за темноты не могла рассмотреть, что там такое.
Вы что думаете? Я туда пойду? В эту темноту? Ага, сейчас! Размечта…
Я дернулась, когда очнулась в кромешной темноте, понимая, что это странное наваждение начинает меня пугать.
Я была уже внутри и целенаправленно шла в сторону еще одних дверей, которые любезно со скрипом приоткрыла невидимая сила. За ними была все та же темнота.
Под ногой скрипнула половица, заставив меня похолодеть.
Пока мало что удавалось разглядеть. Некогда красивые деревянные лавки валялись на полу, дубовый стол был покрыт пылью. Кованные сундуки хранили свои тайны, которые я решила не открывать. Сквозь дыры в крыши падал голубоватый свет, а каждый мой шаг поднимал столп пыли.
Наверное, когда-то здесь было красиво… А теперь кости вперемешку с золотыми украшениями валяются на полу.
“Золото его не бери! Возьмешь – не будет спасения!”, – прочитала я угрожающую надпись на стене.
А под надписью в качестве подтверждения, в стене торчал золотой топор.
Я всю жизнь была убеждена, что к топору, пиле и прочим инструментам, должен сразу прилагаться мужик. Его должны выдавать в магазине. По чеку.
