Я напряглась, стараясь прислушаться и разобрать слова… инстинктивно, а меня вдруг к ним словно приблизило, как будто внутри меня кто-то рычажок увеличения звука подвинул, как в компьютере или сотовом. Я даже дернулась от неожиданности. Это у меня бонусы такие к волосам голубым и к запаху, о котором все говорят?
– Не успел морок по дурман-цвету пустить, поздно почуял тебя, князь. Не серчай. Потери большие?
– Одного воина потерял и то по его дурости. Мне путь открыть через скалу надобно.
– Заночуете? Уважите старца?
– Нет, Лукьян, не уважу. Мы и так в дороге задержались. Поэтому пойдем, едва путь нам откроешь. Обиды не держи. В другой раз.
– Какие обиды на моего мальчика. Слыхивал, в этот раз на одну избранницу больше везешь?
– Быстро слухи разлетаются.
– А то. У меня везде глаза и уши имеются.
А я вспомнила, как он ястребом по небу летел и кричал, хищно сверкая глазами. Волхв пошел вдоль отряда к обозу, а меня оцепенение все сильнее сковывает при его приближении.
– Посмотреть хочу на избранных, водой удачи и счастья окропить, чтоб чрево свое для царя нашего раскрыли, и чадо ему долгожданное подарили.
Полог поднял, и ящеры девушек по одной повытаскивали из повозки. Выстроили всех в ряд. Волхв подолгу каждую рассматривал, срывая с головы накидку прозрачную. Бороду потирал.
– На свой безупречный вкус отбирал. Каждый раз диву даюсь, как не перевелись еще красавицы, и где берешь таких яснооких и сочных. Услада глаз. Только жаль – пустоцветки все.
А мне вдруг подумалось, что иногда лучше быть совсем некрасивой, и ведь я такой и была, почему Аспид меня в реке взял, а не кого другого… почему ко мне во снах приходил.
Волхв рассмотрел каждую, из склянки какой-то жидкостью полил на них, сложив пальцы все вместе. Не будь это миром иным, я б подумала, что он их перекрестить собрался. Только они не христиане – язычники они. О христианстве даже не слышали никогда.
– А еще одна где?
Спросил и к Нияну обернулся.
– Ты же на одну больше везешь. Почему не в повозке она?
– Одна про запас. В прошлый раз Лихо двоих забрал.
– А в этот ни одной. Бился ты с ним, а избранную не дал. Думаешь, никто и ничего не знает? От вашей бойни земля ходуном ходила и горы стонали. Лес спалил – непростительно это, князь Ниян, ты, когда к Нави идешь, этот мир тронуть не можешь. Ты его охранять призван.
– Не отчитывай меня, как ребёнка. Если бился, причина была, а лес не я спалил, а упрямство Лиха. Он мог другую избрать. Царь леса не должен Аспиду перечить. Беззаконие у тебя здесь процветает. Забыли все, под кем ходят, и что значит наказание высших.
– Другую? А чем та плоха или хороша была, что ты бойню затеял? Показывай. Не то не открою тебе путь, посреди морока оставлю.
– Угрожаешь мне?
Смена тона была резкой. Настолько резкой, что я невольно назад отпрянула. Забыть успела, как он может словами наотмашь хлестать или колоть, как жалом ядовитым.
– Ну что ты, Ниян. Шучу я. Так хороша или плоха?
– Плоха. Про запас оставил.
Но голос и у старца иным стал, мягкость фальшивой казалась теперь. Волхв осмотрел отряд прищурившись, а глаза его фосфорятся и словно сканируют, отыскал меня взглядом, ко мне направился, стуча посохом по траве, все еще покрытой тонким слоем морока. Вдруг стало страшно, и я вся внутренне сжалась. Показался мне старец этот ненастоящим. Точнее, внешность его, как у дедушки доброго, а там под морщинами и седым волосами словно смерть спряталась в образе скелета с горящими синими глазами.
