После полной реконструкции в доме было проведено газовое освещение – новшество, которое опасались вводить родители Уильяма. И только на кухне плита все еще отапливалась углем. Это была уступка леди Эвелин своей любимой кухарке, которая сильно противилась новшеству и грозилась уволиться, если ее заставят готовить на «этой уродливой газовой плите». Ее вполне устраивала огромная чугунная печь, которая топилась углем и считалась ею чрезвычайно удобной. В духовке можно было запекать мясо или печь хлеб, а на самой плите – варить суп или нагревать утюги. Температурного режима в духовке не было, да он и не требовался опытной кухарке. Она и без того хорошо знала, как, что и сколько требуется обжаривать или запекать.
Вообще с точки зрения кухарки, идеальной госпожой была та, которая никогда не вмешивалась в процесс приготовления пищи и на кухню не заходила. По ее мнению, пока она исполняла свои обязанности, леди нечего там было делать. Похоже, что это устраивало обеих.
Из задних спален открывался вид на большой сад с идеально постриженными газонами, на которых Уильям любил проводить время с маленьким Джоном, играя с ним в кегли. В то время, как леди Эвелин следила за ними с любовной улыбкой, отвлекаясь, время от времени, от книги или рукоделия. Летом в погожие дни семейное чаепитие устраивалось тут же на газоне.
В конце сада была устроена конюшня на десять лошадей и сарай для кареты и упряжи. Кучер и конюх жили тут же в верхних комнатах над конюшней, являя собою надежную охрану территории сада.
Несмотря на появление электричества, Уильям, разумеется, не был среди тех, кто заменил дровяной камин на электрический. В своих консервативных по большому счету взглядах он сохранил трепетное отношение к традиционному дровяному камину.
Впервые дорвавшийся до богатства класс средней буржуазии Англии стремился демонстрировать свой статус всеми возможными средствами, и нигде это не проявлялось так явно, как в устройстве системы обслуживания в имении. Часто количество слуг в доме викторианской эпохи диктовалось не хозяйственной необходимостью, а требованиями престижа. В этом разбогатевшие нувориши стремились полностью копировать богатые аристократические дома.
Так количество мужской прислуги в доме богатого аристократа почти всегда во много раз превышало количество служанок женского пола. Дюжина рослых красавцев в богатых ливреях или униформах, нанимаемая обычно парами, чтобы не разбивать комплект, выстроившихся перед главным входом или за спинами гостей в столовой, служила одной единственной цели – внушать мысли о величии их господина. Ничем иным эти могучие атлеты, называемые лакеями, не занимались, кроме как везде обязаны были сопровождать своего господина да выполнять его мелкие деликатные поручения. Во все остальное время они лишь без толку шатались по дому, зля и развращая своим бездельем остальную прислугу. Несмотря на то, что обходились они своим хозяевам намного дороже, чем остальная прислуга, хозяин намного легче мог бы расстаться с более полезной женской прислугой, чем с любым из этих бездельником. Таковы были жесткие традиции престижа.
На эту тему в обществе даже ходили сплетни о герцогине Бекингемской, которая, заботясь о своем престиже, развела так много слуг, что им реально нечего было делать. Они весь день слонялись без дела, развращались и наглели настолько, что отказывались вообще выполнять какую-либо работу, утверждая, что их нанимали не для этого. Гости герцогини часто наблюдали сытые, насмешливые физиономии, лишенные подобострастия, и жаловались на наглость и даже грубость ее прислуги.
