В общем, я не верила охотнику, но все еще считала, что лучше идти с ним, чем зависеть от милости нира Вайланда. Главное – я выиграла время, так что теперь оставалось надеяться, что я не сделала хуже.
– Расскажешь мне про ваш мир подробнее? – попросила я своего спутника. Я намеренно не спрашивала ни куда мы идем, ни – когда придем. Это помогало мне не терять бдительности и оставаться начеку: верный путь к неврозу и прочим подобным расстройствам нервной системы.
– Попробую, – кивнул мужчина.
Я внимательно слушала Майриса, стараясь запомнить каждую деталь. Не сказала бы, что я безоговорочно верила во все услышанное: человек, который обманул однажды, моего доверия не заслуживал. Но выбирать уже было не из чего.
Из рассказа охотника постепенно вырисовывалась общая картина мира.
Все мои «знания» о магии основывались на мифах, сказках и фантастических историях. И, как быстро выяснилось, многие из них появились не на пустом месте. Взять хотя бы мифы древней Греции: в этом мире существовали бог Зевус, богиня Африта и другие, чьи имена перекликались с именами жителей Олимпа.
Как рассказал охотник, испокон веков наши миры были связаны. Люди, обладающие даром, могли путешествовать из одного в другой. В столичных магических учебных заведениях были даже факультеты, где готовили специалистов для погружения в другую реальность. Они становились посредниками между мирами – как небезызвестный Семен Юрьевич. Кто-то настолько обживался на новом месте, что заводил семьи и оставался навсегда. Вот откуда у меня появилась магия стихии земли: я была далеким потомком такого внедренца.
В задачи таких специалистов входило наблюдение за развитием мира без магии и изучение наших технологий для того, чтобы внедрить у себя самые полезные. Отсюда и пошло развитие техномагии. Этим также объяснялась популярность богини науки Псейны.
Зачем это нужно было? Таким образом пытались сгладить социальную разницу: не все люди обладали магией, а это порождало неравенство. А неравенство всегда приводит к недовольству и бунтам. Маги не хотели рисковать своей шкурой. Тем более, что на своих изобретениях они неплохо зарабатывали.
– Мне кажется не очень честным, что вы к нам приходите, а мы про вас ни сном, ни духом, – категорично заявила я, хотя мысленно признавала, что будь я жителем этого мира, то трижды подумала бы прежде, чем связываться с моим родным.
– Изначально, когда древние маги только нашли лазейку между нашими мирами, то выбрали несколько избранных для обмена информацией. Они должны были хранить все в секрете, но постоянно происходили утечки. А магия для вашего мира – все равно, что медленный яд, несущий смерть. И при этом – огромный соблазн. В конце концов, чтобы не искушать лишний раз, Зевус запретил внедренцам рассказывать о себе правду даже избранным.
Я хмыкнула. Ну да, конечно, богам только и дело, что общаться с простыми смертными.
– Что-то не так? – Майрис не понял причину моего веселья.
– Да так, думаю: с чего бы вашему богу заботиться о чужом мире? – я решила обойтись полуправдой.
– А с того, что гибель одного повлечет за собой гибель другого, – пояснил охотник, глядя на меня, как на дурочку. Мне не понравился ни его взгляд, ни интонация, с которой он это произнес.
– И часто у вас боги общаются с вами? – съязвила я, намекая на то, что не стоит быть настолько наивным, чтобы верить в «глас богов».
