Проклятие Эдварда Мунка - страница 27

Из дневника убийцы

Мне казалось: совершив убийство, я испытаю целую гамму эмоций. Страх, жалость, угрызения совести.

Ведь убитые женщины мне лично, в сущности, не сделали ничего плохого, да и вообще я их не знаю. Они появились на этот свет для реализации каких-то целей. Даже горький пьяница, нищий бомж и потрепанная привокзальная шлюха приходят в этот мир неслучайно. Для маховика жизни требуются самые разные компоненты, здесь нет, и не может быть случайностей. И вот пара винтиков – возможно, не самых плохих – исчезает. Я не чувствую страха. Не чувствую жалости. Первая реакция – радость. Ну да, мне нравится делать больно, причинение боли доставляет удовольствие. Потом меня с головой накрывает волна досады. Почему они умирают так быстро? От первого удара. Я в ярости крошу их безвольные тела, они вздрагивают от моих ударов, а хотелось бы – чтобы от боли. Позже приходит осознание. Неужели так надо? Я просто орудие в чьих-то руках, я несу смерть. Но неужели она приходит к тем, кто этого заслуживает? Теперь опасно интересоваться убитыми женщинами. Наверное, вокруг их домов уже рыскает милиция, и я не могу задать волнующие меня вопросы. Но мне все чаще кажется, что смерть пришла именно к тем, к кому должна была прийти.

Я в бешенстве! Не хочу!!! Это мои преступления, это мои убийства, и только я вправе решать, кому жить, кому умирать!

И все-таки смерть – это наркотик. Мне никогда не было так спокойно на душе, я работаю, я живу, я наслаждаюсь каждым мгновеньем, которое прекрасно.

– Ты остановишься на достигнутом? Или собираешься продолжать? Возьми меня с собой…

Странно, да? Невольный свидетель не испытывает желания сдать меня правоохранительным органам. Есть только желание приблизиться к той черте, где жизнь перетекает в смерть, и безвинный рай становится адом…

Потсдам, 1892 год

– Он распорядился обнести замок высоким забором. Рассчитал служанок и садовника. Оставил только Ганса, чтобы тот смотрел за лошадьми.

– А что мне рассказывал Ганс! Новый хозяин запретил конюху заходить в замок. Сказал, что сам сатана заберет его!

– Всю ночь в окнах замка горят свечи. Чем он там занимается, этот торговец?

– Да уж, странный человек приехал в вотчину прусских курфюрстов…

Альберт Кольман оторвал взгляд от магического шара и расхохотался. Хорошего же о нем мнения потсдамские торговки! А, впрочем, все равно, пусть болтают. Ему нравится этот замок из серого замшелого камня с массивными башнями. Он спрятан на окраине городка в тени высоченных буков. Отсюда недалеко до Берлина. И здесь Альберт может заниматься своими опытами без малейшего риска быть замеченным любопытствующей публикой. Все люди – глупцы. От них лучше держаться подальше.

«Сам сатана заберет его», – мысленно передразнил Кольман недавние слова фройляйн. Нет бога. И сатаны нет. Он это понял не сразу, все призывал дьявола во время первых мистических экспериментов: «Приди, возьми мою душу, возьми все, что угодно, лишь бы заполучить белокурую Элизу». Не пришел, не забрал.

Альберт все делал сам. Читал книги, ставил опыты, учил заклинания. Элиза стала его, и сразу же наскучила, робкая, покорная, зачарованная. Но, получив ее, он понял, что может делать все. Чем и пользовался. Мог ли кто-нибудь подумать, что сын бедного ремесленника станет владельцем роскошного замка в пригороде Потсдама? А ведь это только начало, он чувствует, как новые знания и новая сила делают его все увереннее и могущественнее.