– А при чем тут трубка? – насторожился Боксер.
– Да при том, – угрюмо усмехнулась Алёна, – что другим образом я его никак не могла убить, этого Коржакова. Говорю же, я вон там стояла, за кузовом. И с места не сходила. Ни уколоть кураре, ни тем паче напоить его ядом я никак не могла.
– Точно, у того дикаря в кино про Шерлока была трубка! – радостно воскликнул напарник Боксера. – Да ты что, не смотрел этот фильм? Его все видели!
– Откуда вы знаете про укол? – подозрительно спросил Боксер. – Вот, и локоть у жертвы ранен как-то подозрительно…
Алёна посмотрела на локоть, угловато торчавший из окна кабины. Рукав футболки оканчивался чуть выше, и отчетливо была видна кровь, выступившая вокруг небольшой царапины.
– Это не укол, – сказала она, – это царапина. И даже если через нее попал яд, я тут точно ни при чем. Поскольку для того, чтобы его оцарапать, следовало подойти к покойному, в смысле, тогда еще живому. Я стояла на месте. Так что духовое оружие можете не искать.
Нет, она никогда не могла удержаться от удовольствия поехидничать!
– А может, ты и не стояла! – закричал Смешарин. – Может, ты успела к нему подскочить и…
– Да некогда мне было подскакивать! – шалея от этого прогрессирующего идиотизма, почти закричала Алёна. – Не до убийств мне было, честное слово! Я нос вытирала!
Боксер посмотрел на ее нос, на очередную окровавленную салфетку и выразился в том смысле, что у нее были серьезные основания отомстить владельцу машины.
– Да, да! – возбужденно завопил Смешарин. – Она это! Ее рук дело!
Ну видели ли вы где-нибудь когда-нибудь такого кретина?
– А между прочим, – надменно сказала Алёна, от злости обретая спокойствие и присущее ей высокомерие, – убить Коржакова могли и вы. Вы стояли рядом, вам и отходить никуда не требовалось. Взяли и оцарапали его отравленным лезвием. К примеру, взыграло в вас классовое чувство, надоело подчиняться боссу – ну и… вот вам результат!
– Боссу! – хмыкнул Смешарин. – Нашла тоже босса! Да Серега свой в доску был! И на хрен бы мне его царапать посреди города, скажи на милость? У меня и в гараже таких возможностей было бы до фигища, или в какой-нибудь кафешке, где-нибудь на выпивоне, или вообще, в лесу, когда мы за сырьем в Правобережную ездим. С чего бы это меня вдруг разобрало сейчас?
В этом, конечно, имелась определенная логика, и Алёна не могла ее не признать. Но сдаваться она не собиралась:
– А может быть, вы его отравили еще в гараже или действительно в кафешке? А яд только сейчас подействовал, вот он и умер.
Смешарин уставился на нее с нескрываемым отвращением:
– С больной головы на здоровую, да? У тебя воображение извращенное, вот что я тебе скажу. Тебе бы только детективы писать. Эти… трайлеры!
– Я и пишу, – скромно призналась Алёна. – Не триллеры, конечно, а вполне нормальные детективные романы.
Смешарин в замешательстве примолк.
Боксер и его напарник, в чьих глазах, устремленных на Алёну, уже полыхал алчный пламень, переглянулись с некоторой озадаченностью и спросили, как ее фамилия.
– Ярушкина. Елена Дмитриевна Ярушкина, – честно призналась она.
– Ярушкина? – переспросил Боксер разочарованно. – Нет, такую мы не знаем.
Азартный огнь милицейских очей вновь заполыхал, и тогда Алёна спохватилась и уточнила:
– Я пишу под псевдонимом Алёна Дмитриева, если вам это о чем-то говорит.
Менты снова переглянулись, и напарник Боксера, явно более культурно развитый, кивнул:
