– А что такое инсул? – продолжала допытываться девочка. – Тётя врач сказала, что у бабушки инсул.
– Не инсул, а инсульт, – поправил отец, – это когда у человека в голове повышается давление и происходит кровоизлияние в мозг. После такого человек очень долго восстанавливается, в дальнейшем может частично потерять память, становится рассеянным, плохо говорит, у него может парализовать какую-нибудь часть тела, а в некоторых случаях, я бы даже сказал, что в большинстве, не выдерживает и умирает.
– И бабушка тоже умрёт!? – испугалась девочка.
– Я не знаю, Тамарка, там с ней сейчас врач, как только она выйдет – мы всё узнаем. Я думаю, что бабушка ещё поживёт – не переживай! Она у нас крепкая! – успокаивал мужчина.
Девочка хотела ещё что-то спросить, но дверь открылась и оттуда вышла женщина в белом халате, накинутом поверх домашнего платья. Вид у неё был заспанный, как будто её недавно выдернули из кровати. В комнате было два окна, и, хотя они были занавешены цветастыми шторами, Вадим всё равно заметил, что на улице ночь.
– Она хочет видеть внучку, – сказала женщина, – сейчас с ней всё нормально, она может разговаривать и хочет поговорить с девочкой.
Мужчина с недоверием посмотрел на женщину, но та кивнула ему, давая понять, что всё нормально, и девочка может спокойно пройти к бабушке. Девочка, не дожидаясь разрешения отца, побежала к двери. Женщина отступила в сторону, освобождая путь ребёнку.
– Боюсь, что Варвара Семёновна долго не протянет, – сказала она мужчине, дождавшись, когда девочка зашла в комнату, – самое большее – до утра. Она внучку попрощаться позвала, но вы не бойтесь: бабушка соображает, что делает, хотя и с трудом может говорить.
Мужчина молча кивнул и снова сел на диван, в какой-то момент он поднялся с него и собирался пойти за дочерью, но, после слов женщины, немного успокоился. Вадим проследовал к двери, мимо женщины, которая, как он понял, являлась местным фельдшером, и вошёл в спальню, сразу после этого дверь за ним закрылась. Ни фельдшер, ни девочка, ни мужчина – никто не замечал его присутствия. Сам Вадим не чувствовал своего тела, словно его не существовало, а был лишь разум, который и воспринимал всё происходящее вокруг. Справа от входа висело большое зеркало в деревянной раме, оно было метр высотой и полметра шириной, оно было накрыто чёрной тонкой тканью и лишь по приоткрытому нижнему углу, где ткань сдвинулась в сторону, Вадим догадался, что это не картина в раме, а именно зеркало. Под зеркалом стояла небольшая лакированная тумбочка, с женскими принадлежностями в виде нескольких расчёсок и ножниц, а ещё какая-то деревянная шкатулка, по всей видимости, с украшениями. Дальше, сразу же за зеркалом, начиналось окно. Слева от входа, угол занимала часть печи, это было характерно для смежных комнат, где имеется две печи: большая на кухне – «Русская печь», которая отапливает прихожую и кухню, а вторая располагается между двух смежных комнат, и намного меньше размерами, чем «Русская печь». Неподалёку от печи, вдоль стены, стояла металлическая кровать с панцирной сеткой, на кровати лежала дряхлая старуха в чёрном платке. Тело наполовину было укрыто вязаным пледом, руки лежали вдоль туловища, измождённое, бледное лицо выражало нестерпимое душевное страдание. Рядом с кроватью стоял большой табурет, накрытый вязанной круглой накидкой, на этом табурете сидела девочка, её ноги болтались в воздухе, а руки лежали на коленках. Девочка была повёрнута лицом к старухе, и Вадим видел лишь её спину, две косички, в которые были заплетены волосы, мирно лежали на плечах девочки, она что-то говорила своей бабушке:
