– Энид? Это ты? Правда ты?
– Может, откроешь мне? А то страшновато вот так в коридоре стоять…
Сумин поспешно распахнула дверь и пригласила подругу войти. Сумин и подумать не могла, что её самая близкая подруга тоже окажется в этом странном и страшном месте!
– Что ты здесь делаешь? – шёпотом спросила Сумин, закрывая дверь.
– Как-то внезапно получилось.
Сумин села на кровать, похлопав рядом с собой. Только сейчас она обратила внимание, что обула не пушистые домашние тапочки, а старые ботинки, похожие на те, что она как-то покупала… Сумин непонимающе посмотрела на свои ноги и, не сильно задумавшись об этом, скинула ботинки на пол и полностью забралась под одеяло. Сейчас важнее всего для неё была подруга.
– Мы так долго не виделись после того, как ты уехала учиться! – Сумин, продолжая улыбаться, подняла взгляд на подругу.
Первое, что услышала Дорали после сна, что, собственно, её и разбудило, – громкий душераздирающий вопль, полнившийся таким ужасом, что у любого бы волосы на голове зашевелились.
Несколько секунд Дорали потребовалось, чтобы понять, что происходит и где она находится, а, когда события вчерашнего вечера уложились в голове, всё её тело похолодело: если кто-то так отчаянно вопит, значит… Дорали прикусила язык и осмотрелась по сторонам. Кошка с непониманием посмотрела на хозяйку и снова положила голову на лапы, уснув. Дорали же встала с кровати, надела обувь и вышла в коридор.
Кричала Ченчен. Кричала она, стоя около соседней к комнате Дорали двери, поэтому ей было так хорошо всё слышно. Комната, около которой стояла Ченчен, принадлежала Сумин.
Дорали подлетела к Ченчен и сунула голову в комнату Сумин. Увиденное снова заставило её испытать желание проблеваться. Полупустой желудок свело судорогой, а кислая желчь ударила в горло. На кровати, в той самой пушистой пижаме, в которую переоделась вчера вечером, лежала бледная, словно смерть Сумин. Чёрные блестящие волосы обрамляли белое безжизненное лицо, создавая по-страшному прекрасный контраст. Если взгляд опускался ниже по телу умершей, то картина контрастов портилась огромным кровавым пятном. Левая нога Сумин была сломана в трёх местах и изогнута так, как при нормальных обстоятельствах никогда бы не повернулась, а штанина была разодрана торчащими из ноги обломками костей.
Ченчен не выдержала и, схватившись за живот, заткнула второй ладонью рот и убежала в соседнюю, свою, комнату, где её и стошнило в унитаз.
Дорали привалилась к дверному косяку и крепко зажмурила глаза. В доме уже два трупа. Убийца не найден. Принцип, по которому он выбирает следующую жертву – тоже. Как защититься от него – и подавно.
Дорали, переборов себя, подошла к Сумин и заглянула ей в лицо. Ни капли страха на нём не было, хотя, Дорали не была уверена: не деформируется ли лицо после смерти, она лишь видела, что в фильмах ужасов жертвы обычно умирают и ужас застывает у них на лице. А здесь… на лице Сумин скорее была написана радость… Разве может кто-то вроде Сумин, выглядящей и ведущей себя как любимая родительская дочка, радоваться своей смерти?! Дорали совсем перестала что-либо понимать.
Дорали не хотелось трогать труп, поэтому осмотрела Сумин лишь глазами, а потом вышла и закрыла за собой дверь.
– Ты слышала какие-нибудь странные звуки ночью? – спросила Дорали, найдя Ченчен на кафельном полу около унитаза. Выглядела она неважно: зелёно-бледная, с опухшими глазами и капельками рвоты на одежде.
