Худощавая хозяйка гостиницы взяла с него деньги и, небрежно бросив ключ на стойку, равнодушно сказала:
– Двадцатый, – и показала крючковатым пальцем на второй этаж.
Поднявшись по скрипучим ступенькам за носильщиком, Вилфорд оказался в узком коридоре с протертой ковровой дорожкой на полу. Его номер был скромный, с единственным окошком, выходящим на гавань. Лестер расплатился с белл-боем4 и, плотно закрыв за ним дверь, сразу же спрятал сундук в шкаф, а потом устало повалился на кровать. Странно, но он не испытывал радостного волнения от встречи с родиной. Может быть потому, что человеку хорошо там, где живут родные и любящие его люди? Да, конечно, успокаивал себя путешественник, просто он ещё не добрался до Манчестера. Там-то его точно ждёт горячий приём. А здесь, в Бристоле, всё было серо и обыденно. За окном шумела портовая жизнь, а его мысли опять унеслись в Индию. Он вспомнил, как первые полгода пребывания в колонии, его тяготило одиночество и непривычная обстановка. Всё было чуждое – природа, погода, еда, люди. По вечерам он отпускал слуг и запирался в своём бунгало с бутылкой пива. Иногда Вилфорд ходил в ближайшую таверну. Это было единственным развлечением. В один из таких безотрадных дней он познакомился с капитаном Александром Форстером. Это был славный малый с добродушной улыбкой и манерами настоящего английского аристократа. Он с искренним сочувствием относился к местному населению и вёл себя, как истинный джентльмен даже с больными и нищими. Мать Александра была русской графиней из обедневшего знатного рода. Она вышла замуж по большой любви за английского дворянина и сразу после венчания отправилась на родину супруга – в туманный Альбион. Наверное, от неё Алексу достался мягкий характер и лучистый взгляд синих глаз.
Молодые мужчины быстро сдружились, найдя во взглядах и суждениях много общего. Вечерами они вели долгие беседы об истории, литературе, политике. Пытливый от природы Вилфорд тянулся к образованному и аристократичному другу, который был старше его на пять лет. Однажды Форстер пригласил Вилфорда в дом махараджи Бахговата. Лестер впервые оказался в богатом индийском особняке. После скромного бунгало, он был поражен роскошным убранством дома. На поверхности удивительно гладких мраморных колонн, как в зеркалах, отражались сверкающие драгоценности гостей, яркие персидские ковры с замысловатыми узорами украшали инкрустированный пол, стены, обитые шелковым муаром, переливались в лучах светильников восхитительным волнообразным рисунком. Приём был на высшем уровне с божественными угощениями и развлечениями. Александр представил ему дочерей хозяина – Нилам и Радху. Младшая была изящна и весела, одаривая всех своим вниманием и улыбкой, а старшая – сдержана и загадочна. Вилфорд не сводил глаз с девушки, которая ни разу на него даже не взглянула. В сари из бирюзового шелка, отделанного по краю золотой каймой, она величественно ходила с серьезным лицом среди гостей, воздушная, как бабочка и пленительная, как нимфа. Золотые серьги с крупными сапфирами спускались по нежной шее, крупные жемчужины украшали её локоны иссиня-черных волос. Когда Нилам начала танцевать, гости затаили дыхание. Её бедра двигались грациозно и ритмично, чувственные руки выполняли сложные движения, словно крылья диковинной птицы. Необычная музыка звучала так тихо, что был слышен шорох её шелкового сари. Змеиные движения красавицы заворожили Вилфорда. В ту ночь он не мог уснуть, до утра ворочаясь на кровати в своём бунгало. Девушка стояла перед глазами, и он понял, что влюбился. Индия уже не казалась грязной и убогой, потому что в ней жила Нилам.
