«Интересно, сколько все это может сейчас стоить? – подумал он, осматривая пристроившийся в уголке диванчик эпохи Наполеона 111. – Если продать всю эту рухлядь, можно совсем не работать.»
Развить мысль ему не дали. Огромные дубовые двери гостиной неожиданно распахнулись и домработница, Светлана Ивановна, торжественно вкатила в нее инвалидную коляску в которой устроилась сухонькая старушка в строгом черном платье. На плечи ее был накинут белый пуховый оренбургский платок. Ноги хозяйки прикрывал теплый плед мышиного цвета. Золотистые дужки очков бабушки задорно блестели. Аркаша для себя отметил, что она очень напоминает ему барыню, которую он видел в фильме из жизни помещиков. Кулебяка вскочил с барского кресла и встал навытяжку, как, наверно, вставал почтительно служивый прусский барон.
– Здравствуй, внучек! – сухим и звонким голосом, так мало гармонирующий с ее тщедушным телом, поприветствовала Кулебяку Елена Васильевна и одобрительно осмотрела его с ног до головы. – Ишь, вымахал! Как гренадер! Сколько росту-то?
– Метр девяноста два… Нет, даже три!
– А тощий-то какой! Что, мать не кормит?!
– Это у меня конституция такая! – начал оправдываться Кулебяка и тут же протянул бабушке цветы. – Очень я рад вас видеть!
Елена Васильевна благосклонно приняла цветы и коробку конфет. Передав их домработнице Свете она велела Аркадию садиться и вновь принялась его пристально разглядывать.
– А на отца-то ты не похож! – властно заключила она, закончив осмотр. – Тот битюг был – будь здоров! Если бы водку не пил и не бегал по девкам – до сих пор бы жил, пакостник, прости господи!
– Он водку не пил! – заступился за отца Аркадий Петрович. – Он пил коньяк и виски!
– Все вы, Кулебяки, одним миром мазаны! – отвечала добрая старушка. – Что твой папаша, что твой дед, упокой, господи, его душу!
Она покосилась на портрет бравого старикана-полковника, висевший в уголке зала. Грудь его украшали многочисленные награды, на почти что лысой голове торчал клок седых волос, но взгляд суровых чекистких глаз был тверд, если не сказать – проницателен.
– Мне Полина про тебя уже много что рассказала! – сообщила Кулебяке Елена Васильевна. – Жаль, что ты не по отцовской линии пошел. Был бы сейчас тоже прокурором! Продолжил традиции. А то что это за дело такое – с сертификатами какими-то возиться!
– Мы не только ими занимаемся! – возразил Кулебяка. – Мы осуществляем контроль, проводим проверки…
– Тоже мне – проверки! Вот дед твой проверял, так проверял! – неожиданно засмеялась бабушка. – Как что где проверит, так, считай, лет по десять каждому, до кого доберется!
От этого смеха по телу Кулебяки пробежали холодные мурашки. О нравах тех лет, о нравах, царивших в ведомстве, в котором дед служил, он был наслышан. Кое-что о славных дедовых делах отец еще успел ему рассказать.
Далее разговор вошел в сугубо деловое русло. Бабушка предложила Аркаше переехать к ней. И тут же решила показать апартаменты. Для внука она отвела две большие комнаты. Одна – под спальню, другая – под кабинет. Кулебяку приятно поразило то, что и в этих комнатах обстановка напоминала дворцовые интерьеры. Из-за большой высоты потолков и без того просторные комнаты казались еще большими. Помпезная кровать в спальне была явно из дворянских покоев. Все из себя отточенные шкапчики на тоненьких резных ножках, кокетливые картины на стенах с изображениями то ли нимф, то ли богинь, тяжелые портьеры, создающие в спальне атмосферу интимной загадочности – все это показалось ему необычайно привлекательным. Но больше всего Кулебяку приятно порадовал его будущий кабинет. Вдоль обеих стен, до самого окна, тянулись высоченные книжные шкафы с толстыми фолиантами. Причем, почти все они были старинными и изданы на разных языках. Аркаша даже подумал, что дед его был полиглотом, но тут же отогнал эту мысль. По воспоминаниям матери, Осип Никитович читал только газеты «Правда» и «Красная Звезда», а книжек в его руках она сроду не видела.
