Полина Сергеевна была одета в легкий голубой халактик, красиво оттеняющий ее распущенные по плечам волосы цвета померкшей платины. Аркадий Петрович уже и вспомнить не мог, какого цвета они у нее в натуральном виде. Периодически она становилась то яркой блондинкой, то жгучей брюнеткой, то шаловливой шатенкой. Иногда они приобретали и вовсе уж экзотические цвета – вплоть до огненного рыжего. И всякий раз, преображаясь, Полина Сергеевна невольно меняла манеру поведения. То становилась внешне легка и беззаботна, то каменела и становилась похожа на английскую железную леди Маргарет Тетчер. При этом она неизменно меняла и цвет своих длинных накладных ногтей. В зависимости от создаваемого образа они могли быть и ярко красными, и бледно-розовыми, и почти что черными, а иногда и серебристыми, с малюсенькими бордовыми звездочками.
Заняв свое место за столом, в зале, Кулебяка привычно повертел перед глазами мамы свои длинные ладони и доложил: «Руки помыл!» Полина Сергеевна удовлетворенно кивнула и пододвинула поближе к сыну салат с пророщенной пшеницей.
Ужин самой хозяйки ограничивался лишь греческим салатом, крохотной булочкой и минеральной водой – она как всегда соблюдала диету. Глядя как Аркаша сноровисто управляется с блюдами она морщилась и лезла с наставлениями:
– Куда ты, Аркадий, так спешишь? Кушать нужно аккуратно, тщательно пережевывая пищу! Сколько тебя можно учить!
После ужина она остановила Кулебяку-младшего, навострившегося покинуть отчий дом – собрался к приятелю, Диме. Такому же тихоне и зануде как он – в преддверии выходных они позволяли себе расслабиться пивком.
– Аркадий! Мне нужно с тобой серьезно поговорить!
– Мамочка, давай завтра! – попытался было возразить Кулебяка.
– Не спорь с матерью! – жестко оборвала его Полины Сергеевна и усадила сына в кресло, напротив себя.
– Случилось то, что и должно было когда-то случиться! – начала она решительно. – Готовься, через неделю или чуть попозже мы переезжаем жить в Москву!
– С чего бы это?! – не понял Кулебяка.
– А с того, что в этом поганом городишке тебе не место! Здесь ты карьеру не сделаешь! Тебе давно пора работать в каком-нибудь министерстве!
– Кто меня там ждет?!
– Ты забыл, кем был твой папаша? Ты считаешь, что у меня там, в столице, не осталось связей? Плохо же ты обо мне думаешь! И потом, ты еще не знаешь самого главного!
– Чего это?
– Ты у нас стал единственным наследником своего покойного деда и бабки. Правда старушка еще жива. Второй ее сын, ты знаешь, уже почти тридцать лет живет в Америке. Как уехал, так и пропал – мать свою знать не хочет. И вот вчера мне пришло известие…
Полина Сергеевна сделала интригующую паузу.
– Бабушка твоя долгое время лежала в больнице, а на днях ее отправили домой. Как мне сказали, доживать последние дни.
– И что же?
– Так вот, все имущество она оформила на тебя. Нужно только за ней теперь немного присмотреть. Недолго, думаю…
Кулебяка-младший напрягся. Со своей бабушкой, Еленой Васильевной, он виделся разве что в детстве, да и то редко. Не очень-то старуха их семейство жаловала. Плохо помнил он и деда. В памяти тот остался бравым стариканом при орденах и медалях, рассказывающем внуку о своих героических подвигах. Но деда давно уже не было на свете и эти героические подвиги Аркаша подзабыл. Не подзабылась только роскошная дедова квартира в центре Москвы, вся уставленная антикварной мебелью. Судя по всему, эти роскошные мебеля Осип Никитович вывез еще из послевоенного Берлина, в качестве трофейного имущества. Была у деда с бабкой и приличная загородная дача-коттедж и многое, судя по всему, еще чего.
