– Скромнее нужно быть, – стилет вновь начал свое неспешное движение внутри уха, как оказалось, достаточно молодого человека, испуганно мычавшего и дико озиравшегося по сторонам.
– Итак, кто ты и почему желаешь моей смерти? – спросил Кианг, для верности чуть подвигав стилетом внутри уха парня, взгляд которого молил о пощаде. – Говори, – уже практически прорычал он.
– Мы с отцом актеры из разорившегося бродячего театра. На таверну набрели случайно. Хозяев убили и закопали на заднем дворе, завалив камнями, чтобы собаки не растащили останки.
– А что вы сделали с другими постояльцами?
– Так не было никого! После всех этих жутких находок обескровленных тел, люди обходят эти места стороной. А как радовались старики, увидев нас на пороге…
Неожиданно слезы градом покатились из глаз юноши и, уже не обращая внимания на приставленный к его уху стилет, он зарыдал в голос, вытирая рукавом платья лицо и стирая остатки женского грима. Кианг подумал, что душа этого молокососа все же еще живет в его теле и, морщась от завываний парня, вытащил кончик стилета из его уха. Из открытой двери потянуло сквозняком. Он пошел к скамье, на которой лежала его одежда и вдруг понял, что не задал главный вопрос. Резко повернувшись, Кианг подошел к тихо поскуливающему юноше, рывком поднял его на ноги и, свирепо глядя в глаза, спросил:
– Ты говоришь, что кроме вас с отцом, в Таверне никого не было, верно? – Парень испуганно закивал головой, выражая согласие.
– Тогда, кто готовил эту чудесную рыбу на ужин? Явно не вы, актеришки, всю жизнь слоняющиеся по забегаловкам и кабакам. Кто еще находится в таверне? Говори, иначе на этот раз я засуну стилет в твое ухо по самую рукоять, клянусь Тысячью Адов!
Глядя в яростные глаза Кианга, парень, запинаясь, стал поспешно говорить:
– Ее зовут Мейлин и она само совершенство. Умоляю, не трогайте ее. Это она вам готовила ужин. Бедняжка скрывалась у стариков от притязаний какого-то воина и была им, как дочь. Мы обнаружили ее случайно, уже после того, как задушили хозяев. Она пряталась в пристройке на заднем дворе и видела, как я закапывал тела ее благодетелей. Я услышал крик и, обшарив постройки, нашел ее без чувств. Отец хотел и с ней покончить, но я убедил его не делать этого. Готовить, как вы заметили, мы не умеем и Мейлин просто покорила отца своим искусством. Она была настолько напугана, что согласилась нам помочь. Но, плакала, не переставая. Поэтому отец, когда она заканчивала приготовление, вновь отправлял ее на задний двор и запирал на ключ. Он говорил, что за такую красоту городской Дом Терпимости даст приличную сумму…
– Каков мерзавец, – прорычал Кианг, – тебя и твоего папашу непременно следует отдать Нефритовой Страже. Местный правитель сам отец трех дочерей, и он сурово накажет вас за такое обращение с женщиной.
Отпустив внезапно обмякшего актера, он направился к скамье с одеждой, но в следующий момент уже уклонялся от бешеной атаки юноши, который орудовал невесть откуда взявшимся кинжалом с немалым искусством, целясь ему в лицо и живот. Уклоняясь от мелькающего лезвия, Кианг подбил атакующую руку и резко развернул нападавшего, оказавшись за его спиной. Рука с зажатым в ней клинком стала приближаться к животу парня, который, чувствуя, как сталь входит в его плоть, издал жуткий крик. Кианг подхватил падающее тело и забросил его в остывающую фурако.
