Изумленному Маккензи ничего не оставалось, как принять пачку пожелтевших листов, сложить их пополам, и сунуть в карман пиджака, туда, где уже таились обрывки дневника профессора.
– Идите домой, Том, – прошептала Эмма, не сводя с Маккензи выразительного взгляда. – Встретимся вечером, у вас. Я пока разберусь с полицией, а вы почитайте бумаги.
– Но этот констебль, завещание… – пробормотал Томас, пытаясь найти причину остаться рядом с юной леди.
– Завещание и правда у меня, я его сразу нашла, – призналась Эмма. – А констебль не помешает. Он же здесь не для того чтобы арестовывать нас? Скажу, что послала вас в нотариальную контору сообщить о том найдено завещание. А оно у меня на руках, как и просил констебль. В конце концов, мы приличные люди, не будет же он обращаться с нами как с жуликами.
– От этих столичных болванов всего можно ожидать, – мрачно отозвался Томас, припоминая прошлую ночь. – Но вы правы. Мне надо идти. Простите, мисс Макгрегор.
– Эмма, просто Эмма, – отозвалась девушка, ободряюще пожимая запястье молодого ученого. – Идите, Том.
Маккензи коротко кивнул, борясь с желанием запечатлеть на хрупких пальцах Эммы поцелуй и, после короткой борьбы, резко отвернулся и распахнул дверь кухни.
Выглянув в холл, и не обнаружив там посторонних, молодой ученый быстро подошел к выходу, стянул с вешалки плащ, накинул его на плечи, водрузил на голову свою новую кеппи и быстро вышел.
По тропинке до ворот он почти бежал, чувствуя, как странные документы жгут ему грудь сквозь карман пиджака. И лишь выскочив за решетчатую калитку, взял себя в руки, медленно выдохнул, и побрел в сторону моста.
День был в разгаре, и на улице оказалось много прохожих. Томасу не составила труда быстро затеряться среди зеленщиков, посыльных и обычных горожан, спешащих, как и он к мосту. Быстрым и твердым шагом Маккензи перешел улицу, миновал соседний дом, и только тогда позволил себе обернуться.
Ничего тревожного он не заметил – констебль за ним не гнался, никто не свистел в свисток. Мимо решетки дома Макгрегоров мирно шли прохожие, обходя лужи, оставшиеся на мостовой после ночного дождя. В воздухе висел серый смог, солнце пряталось за тучами. В целом все было спокойно. Вот только на углу дома стоял зевака, не сводящий взгляд с калитки Макгрегоров. В принципе, Томас и не обратил бы на него внимания – события в доме профессора наверняка привлекали бездельников, желавших поглазеть на дом, где случилась трагедия. Вот только странная фигура, закутанная в черный плащ, показалась Томасу знакомой. Он задержался, отступил к стене, пропуская зеленщика с тележкой… И в этот момент зевака обернулся.
Томаса как током ударило. Он узнал острые скулы и бакенбарды своего таинственного спасителя. Это он следил за домом Макгрегоров! Или, возможно, за самим Томасом Маккензи?
Процедив проклятие, молодой ученый вжался в стену, не отводя взгляда от подозрительного наблюдателя. Он не мог видеть Томаса, а вот ученому была превосходно видна фигура спасителя. Было ли это случайностью – то, вчерашнее происшествие? Или нет? Быть может, все намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд? Полиция, ночное нападение, дом Макгрегоров – как все это связано?
Сжав зубы, Томас сунул руку в карман плаща и до боли сжал свое новое изобретение. Теперь он был готов к любым неприятностям. Хватит играть роль невинной жертвы. Пора выяснить, что здесь происходит и как все это связано с профессором Макгрегором.
