Наконец Кэсерил почувствовал, что они вполне заработали себе на обед. Но у него было еще одно, и весьма неприятное поручение, которое провинкара строго-настрого наказала исполнить. Девушки собирались уже встать и покинуть класс, но он откашлялся и произнес:
– То, что вы устроили сегодня в Храме, принцесса, выглядело просто превосходно!
Изелль улыбнулась, в глазах ее Кэсерил прочитал удовольствие.
– Благодарю вас, кастиллар! – отозвалась она.
Он медленно погасил улыбку на своем лице.
– Так красиво нанесли удар человеку, который заведомо не мог вам ответить! Зевакам понравилось, если судить по тому, как они смеялись.
Удовольствие на лице принцессы сменилось недоумением.
– В Шалионе так много злого и нехорошего, а я мало что могу сделать. То, что я совершила в Храме, – это пустяк!
– Что сделано, то сделано! – отозвался Кэсерил, одобрительно кивнув. – Но скажите мне, принцесса, какие шаги вы предприняли, чтобы убедиться в нечестности этого человека?
Принцесса пожала плечами.
– Так о нем сказал ди Феррей. А комендант замка – честный человек.
– Сэр ди Феррей сказал, а я точно помню его слова, что он слышал разговоры, будто бы судья получил взятку от этого дуэлянта. Вы не спросили у коменданта, скажем, сразу после обеда, можно ли считать эти сведения достоверными?
– Нет. Если бы я кому-нибудь рассказала о том, что хочу сделать, мне бы запретили.
– Но вы же рассказали об этом леди Бетрис.
И он поклонился в сторону темноглазой дочери коменданта.
Напрягшись, Бетрис осторожно вставила:
– Именно поэтому я и предложила спросить совета у огня. Если огонь загорится с первого удара огнива, тогда…
Кэсерил пожал плечами.
– С первого удара… Но у вас сильная и твердая рука, принцесса. То, что пламя вспыхнуло с первого удара, могло быть исключительно следствием вашего мастерства.
Принцесса нахмурилась еще сильнее.
– Но ведь горожане аплодировали!
– Конечно, а как же иначе? В среднем половина из людей, предстающих перед судьей, уходит от него либо рассерженными, либо разочарованными. Но это совсем не значит, что с ними он поступил несправедливо. Такое уж это дело – суд!
Этот аргумент, как понял Кэсерил, попал точно в цель. Дерзкое выражение на лице принцессы сменилось выражением сомнения и стыда, и следить за этими изменениями было не слишком радостно.
– Но… но…
Кэсерил вздохнул.
– Я не хочу сказать, что вы были неправы, принцесса. В этом, конкретном, случае. Я хочу сказать, что вы действовали вслепую. И если вы попали в точку, то только благодаря милосердию Божьему, а не по собственному замыслу.
– Вот как?
– Вы могли опорочить честного человека. А могли нанести сокрушительный удар по принципу справедливости. Слава Богам, не случилось ни того, ни другого.
На этот раз ее «вот как?» было настолько тихим, что его можно было прочитать лишь по губам.
Через сотни и сотни житейских препятствий и опасностей продрался Кэсерил благодаря своей практической жилке, а потому он не мог не добавить:
– Кроме того, вы нажили себе врага, но оставили его в живых. Плохая тактика и совершенно неуместный акт милосердия.
Черт побери! Вряд ли стоило говорить это юной нежной девице. Кэсерил едва не хлопнул себя по губам, но вовремя одумался – этот жест не добавит авторитета его фигуре мудрого наставника и советчика.
Изелль была явно ошеломлена, как и Бетрис.
Напряженная пауза длилась и длилась, и наконец Изелль сказала:
