– Нет, Марина Алексеевна здесь явно ни при чем, – запротестовал Фельдман, но лучше бы он этого не делал!
– Ничего себе – ни при чем! – Карина взвилась, как новогодняя петарда. – А Вы не забыли, что именно по ее вине Вы стали вампиром? А?
– Адышева, успокойся, – прошипела Алина, схватив подругу за плед и тщетно пытаясь усадить ее обратно на диван. В результате неравной борьбы плед, как лягушачья кожа, остался в руках Алины, а разгневанная Карина с пеной у рта доказывала преподавателю, что его бывшая однокурсница – редкостная мразь.
– И зачем Дэвиду мучиться, превращаться в волка, когда одна Адышева в гневе способна справиться с целым войском, – насмешливо протянула Алина и потянулась, как сытая кошка. Что ни говори, а заварушки вроде этой Алина Морозова любила. Лишь бы самой не быть в эпицентре скандала.
– Девочки, давайте, не будем ссориться, – подала голос Ариадна. – Завтра Новый год. Отпразднуем его спокойно, а потом уже будем решать свои проблемы.
– Может быть, стоит съездить на каникулах в Кресновец? – предложил Фельдман.
– И первым делом навестить Вашу чокнутую подругу в психушке, – добавила Карина и, не глядя, плюхнулась на диван, чуть не раздавив Алину, которая жалобно запищала, выбираясь из-под весьма объемной попы пышущей негодованием искательницы справедливости.
– Ну, на том и закончим, – хлопнул себя по коленям Фельдман. – Все отправляются спать и думают исключительно о предстоящем празднике!
Злата намеренно задержалась, будто бы поправляя накидку на диване. Впрочем, никто не обратил на это внимания – все привыкли к ее перфекционизму и любви к порядку. Сделав все необходимое, она обернулась к Дэвиду – он тоже не ушел из гостиной. Однако молодой человек стоял к ней спиной, глядя в темное окно.
Злата в нерешительности потопталась немного на одном месте, но Дэвид так и не оглянулся. Раздраженно пожав плечами, девушка нарочито медленно пошла наверх, ожидая, что ее возлюбленный все же оглянется. Однако спина Дэвида выражала невозмутимое спокойствие. Так и не дождавшись внимания, Злата зашла в свою спальню, демонстративно хлопнув дверью.
От резкого звука Дэвид вздрогнул и обернулся – глаза его горели ярко-желтым хищным огнем…
Утром тридцать первого все обитатели коттеджа, не сговариваясь, начали заниматься приготовлениями к празднику – шумно и весело, словно не было никаких ночных происшествий. Дэвид с Михаилом в восемь утра уже принесли огромную – под потолок – ель и теперь под чутким руководством Фельдмана устанавливали её в гостиной. Анна Васильевна ангажировала девочек, чтобы те резали салаты, а сама ловко вымешивала тесто на пироги в огромной миске. С кухни пахло так, что мужская часть обитателей коттеджа периодически заглядывала туда, давясь слюнями, но хозяйка была непреклонна.
– Не заходите! Тесто любит тишину! – провозглашала она, подбивая и разглаживая содержимое миски.
– А мы любим поесть, – прошептал удрученный Миша. – Но, похоже, осуществим свою мечту весьма нескоро.
– Мечтать не вредно! – язвительно отозвалась Алина, ожесточенно нарезая ветчину. – Думаешь, мы не хотим?
– Так вы и не голодаете! – Миша обличительно указал пальцем на Карину, незаметно стянувшую из-под ножа кусок ветчины и безрезультатно пытавшуюся прожевать его как можно быстрее.
– Кара! – Алина гневно взмахнула ножом, отчего и Карина, и Миша бросились врассыпную.
– Ну вас! Еще зарежете! – пробормотал Доставский. – И есть мне не больно-то хочется, если честно.
