Проклятие Желтого императора - страница 2

Дуань Шибэй глубоко вздохнул.

Он поднял голову и посмотрел на длинную лампу на потолке; возможно оттого, что срок ее использования давно вышел, внутри она уже вся почернела и напоминала обугленную бедренную кость. Лампа издавала равномерное гудение – это металл резонировал внутри дросселя, но звук был таким, будто на кости обгорали остатки жира.

Казалось, что потолок в морге стал немного темнее пола и даже темнее холодильника, белое обернулось серым, серое – черным, а черное приобрело зеленоватый отлив. Что-то сгустилось в воздухе, было совершенно неясно, что происходит. Может, это застыла еще не отлетевшая душа?

– Похоже, так оно и есть, – сказал Дуань Шибэй этой призрачной субстанции, затем медленно опустил голову и, уже обращаясь к Хуан Цзинфэну, произнес: – Я представлюсь. Мое имя Дуань Шибэй.

Хуан Цзинфэн смотрел на собеседника без всяких эмоций: пусть он во второй раз назовет свое имя, если ему так угодно.

Но вслед за этим Дуань Шибэй добавил:

– Я – мастер смерти.

– Ма-стер смер-ти? – по слогам повторил Хуан Цзинфэн два слова. Потом с недоумением спросил: – Это еще что?

– Это одна из самых древних и самых тайных профессий в истории человечества, – начал Дуань Шибэй, – и так же, как и в любой другой древней и тайной профессии, основателем ее является великий предок. В нашем случае основателем считается Желтый император[5], тот самый, что создал «Канон о внутреннем»…[6]

– Так не пойдет, – нахмурив брови, помотал головой Хуан Цзинфэн. – Желтый император – предок всех китайцев, и не надо пытаться узурпировать его для вашего дела. Моя фамилия Хуан[7], и если уж зашла речь о предках, то я, похоже, прихожусь Желтому императору более близким родственником, чем все вы.

Дуань Шибэй немного смущенно произнес:

– Позвольте мне закончить. Нашими предками являются два великих человека: один из них – Желтый император, другой – Ци Бо[8]. Именно содержание их бесед, записанных в «Каноне о внутреннем», представляет собой основу знаний нашей профессии.

– Значит, вам и с медиками приходится конкурировать за предков, – заметил Хуан Цзинфэн.

– Я бы сказал, у нас с ними общие предки, но мы занимаемся разным. Дело медицины – лечить болезни, тогда как мы ведаем вопросами смерти, – с улыбкой ответил Дуань Шибэй. – Вы читали «Канон о внутреннем»?

Хуан Цзинфэн покачал головой:

– Древние книги я не могу разобрать. Вот если бы нашелся человек, который написал бы книгу «Кое-какие дела времен Желтого императора», я бы, пожалуй, ее купил.

Дуань Шибэй, пожав плечами, заговорил:

– Тогда я расскажу в общих чертах. Люди всегда полагали, что «Канон о внутреннем» – это книга о поддержании здоровья и излечении болезней. На самом деле в ней содержится довольно много сведений и о смерти. Например, в части «Вопросы о простом» есть такой отрывок, – и Дуань Шибэй на одном дыхании продекламировал: – «Сохнут кости, истощается плоть, ци[9] застаивается в груди, дыхание неровное, дыхание сотрясает тело, не пройдет и шести месяцев, как наступит смерть, пульс укажет точный день. Сохнут кости, истощается плоть, ци застаивается в груди, дыхание неровное, боль в груди дотягивается до плечей и шеи, не пройдет и месяца, как наступит смерть, пульс укажет точный день. Сохнут кости, истощается плоть, ци застаивается в груди, дыхание неровное, боль в груди дотягивается до плечей и шеи, в теле жар, слабость, мышцы тают, живот напряжен, пульс едва слышен, не пройдет и десяти дней, как наступит смерть. Сохнут кости, истощается плоть, ци застаивается в груди, боль в животе, тяжесть в груди, жар поднимается до плечей и шеи, мышцы тают, внутренности отказывают, глаза ввалились, пульс вот-вот оборвется, глаза не видят, и наступает смерть».