Её сомнения прервал дикий мат Серёги и визг Татьяны. Стас вёл машину прямо на толпу голодных монстров, нёсшихся им навстречу. Батюшка истово крестился, бормоча себе под нос что-то отдалённо напоминавшее молитвы, а Серёга высунулся в окно и стрелял очередями из автоматов, неизвестно когда переложенных с заднего сиденья.
– Экономнее расходуй патроны! – сжав губы произнёс негромко Стас.
– За дорогой следи, брателла! Там вон впереди менты местные, тормознуть тебя хотят, хе-хе!
– Держитесь все! – произнёс коротко водитель и врезался в клубок склизких мутирующих существ. Во все стороны полетели конечности, по стеклу растеклась фиолетовая лужица – тут же заработали дворники и стеклоомыватель.
– Ну, ёпта, а они не такие уж и костлявые – я погляжу! Как прям бананы у нашей ларёчницы – хохотнул Серёга и вновь приложился к заботливо припасённой упаковке пива.
– Дядя Стас, вертолёт! – Алиса подскочила на сиденье и заворожённо стала наблюдать за тем, как из бокового ангара едет им наперерез, бешено вращая лопастями, неуправляемая техника.
Серёга фыркнул – пиво полилось у него даже из носа, и отчаянно закашлялся – из двери вертолёта, которая вела в кабину, торчала обглоданная нога несостоявшегося пилота, а сама машина теперь была отдана на волю случая и катилась по инерции, набирая обороты.
– Ну что, Афанасий чудотворец, кху-кух, спасай нас, уже вертолёты вон – катятся, а не летают! – не до конца прочистив горло, проговорил Серёга и окончательно зашёлся в надсадном кашле. Татьяна подобралась к нему поближе и, опустив его голову, похлопала по спине.
– Как же вы, мужики, пить-то любите! Ну что вам в этой гадости?
– Это не гадость, мамзель, это наша как бы радость… – ответил ей Серёга и откинулся на кресло.
Стас тем временем выхватил пистолет и, держа руль правой рукой, левой стрелял по остаткам бушевавших мутантов – казалось, что у них начал проявляться коллективный разум, и они хотели отомстить за своих сородичей, размётанных недавно в клочья. Машина приближалась к набиравшему обороты вертолёту, тот и не думалостанавливаться…
– Что за фигня? – сознание медленно, но верно возвращалось к Лёхе. Вместе с ним возвращалась и память. – Как же так? Я же уже был в машине! – он приподнялся и уселся на дорожное полотно. Голова кружилась, ухо распухло, лицо болело. – Кажется, ещё и зуб шатается, – подумал про себя парняга и постарался встать. Это у него получилось не сразу – организм был явно истощён после всех свалившихся на него злоключений.
Попытавшись открыть дверцу стоявшей на приколе «девятки», он понял, что машину кто-то замкнул. Тихо простонав, он опустился на колени, обхватив голову, прислонился лбом к колесу стоявшей машины и завыл.
В голове было пусто, не было воспоминаний о прошедшем выпускном, где он стоял у микрофона и говорил слова благодарности родителям, сумевшим его воспитать, и декану, вручившему диплом с золотым тиснением. И лишь отголоски воспоминания о коротком, но сильно сломившем его моменте начали постепенно выходить из глубины его подсознания.
В тот день он пришёл в гости к родителям, чтобы познакомить их с Таней, своей любимой, но дверь никто не открыл – он звонил в домофон, снова и снова, но казалось, что сигнал звонка пропадал где-то в электрических сетях пожилого дома. Тогда ему открыла соседка, вышедшая выкинуть мусор, она же его и огорошила первой фразой «Ой, Алёшенька, как тебе непросто-то теперь» – больше старушка ничего не добавила и быстро усеменила к мусорке. Таня тогда удивлённо взглянула на него и крепче сжала ладонь. Вдвоём они поднялись на четвёртый этаж, и Лёха собрался было позвонить в дверной звонок, но Таня первой взялась за ручку и приоткрыла дверь. В квартире было непривычно тихо.
