Снова начали благоустраивать свое «гнездышко»: убирать, ремонтировать. Буршик, чтобы каждый раз не возиться с оборудованием спального места, вскоре сделал себе из старого тюфяка гамак. Достаточно было его привязать к балке и постель готова. Не то что жесткие нары, да и места больше свободного в казарме стало.
В свободное время то ли заключенные, то ли интернированные развлекались ловлей вшей и блох – у кого больше. В ходу были и карты. Снова возникла проблема с уборными. Наступил один из наихудших периодов.
14 ноября от приехавшего комиссара НКВД чехословаки узнали, что румынское правительство уже дважды не дало своего согласия к проезду интернированных через свою территорию. Прорабатывался вариант выехать через Турцию. Казалось, проблема решится в течение нескольких дней, но шли недели, месяцы. Начали платить довольствие – смехотворную сумму в пять рублей, тогда как три яблока и 10 орехов стоили по рублю, килограмм масла – 22 рубля.
Когда началась советско-финляндская война, чехословацкое посольство в Москве было закрыто. К тому же в половине декабря 1939 г. ударили морозы. Некоторые, у которых имелись международные паспорта, уезжали сами, за свой счет. Кто-то попытался бежать, но только трем беглецам удалось добраться до румынской границы.
Через полгода поступил новый приказ к передислокации. По дороге, длившейся около одиннадцати дней, к транспорту 25 марта 1940 г. присоединилась группировка чехословаков с Волыни. Новым местом дислокации стали Оранки (в 365 км восточнее Москвы). Снова местом проживания стал бывший монастырь. До этого здесь жили поляки, и от них остались приличные запасы дров и несколько двухэтажных полатей. Здесь была даже умывальная комната, с помощью которой, наконец, удалось избавиться от вшей. Главным стало то, что возобновилось военное обучение. Три-четыре часа в день занимались строевой подготовкой и теорией. Были рады и этому, так как чувствовать себя солдатами гораздо приятней, чем пленными.
Между тем в группировке явно намечался раскол. Одни, их называли «французами», склонялись к тому, чтобы отправиться на запад и только там воевать за свободу Чехословакии. Другие, в основном коммунисты и левые интеллектуалы, обвиняли во всех бедах страны западной демократии, которые своим попустительством подарили на блюдечке Гитлеру половину Европы. Они не признавали Бенеша за Верховного командующего. Их называли «звездачи».
В Суздале и Бузулуке
18 июня 1940 г. пришлось покинуть и Оранки. После трех суток путешествия со станции Боголюбово грузовые машины перевезли чехословаков снова в один из монастырей в городе Суздале. Условия размещения были королевскими: в небольших комнатах разместились по восемь человек.
Был установлен распорядок дня в казармах, применялся довоенный Чехословацкий воинский устав. Но движение по улицам было весьма ограниченным, по-прежнему стояла вооруженная охрана вокруг монастыря.
Но скоро чехословаки приспособились преодолевать трех– и даже четырехметровые монастырские стены. В условленном месте оставлялся канат с крюком и камешки. Сколько камешков, столько и «экскурсантов». Последний убирал канат. Ловили иногда «экскурсантов» военные патрули, сажали на гауптвахту. Крика по этому поводу от командиров, как советских, так и чехословацких, было много, но иногда выручали своих и полюбовно, через бутылочку «огненной» воды.
