Проклятые боги: Беззаветное отрицание - страница 27

****

Небольшой острог с деревянным частоколом. Волокуша остановилась перед массивными воротами, со стороны входа запечатанными на засов. Охотник считал, что лесным тварям не дано преодолеть столь "хитрый" замок. Да оно и без надобности, если они захотят, добрая половина с легкостью сможет перепрыгнуть трехметровый забор. А на чрезвычайный случай, если его семье придется поспешно отступать – на заднем дворе и в сарае есть секретный лаз. В самом же доме – защищенный погреб с пятидневным запасом вяленного мяса, который периодически убавлялся или пополнялся, в зависимости от исхода охоты.

– Сегодня опять из запасов брать придется. А завтра в путь. Во крику то будет. Сейчас только появлюсь на глазах, так спуску мне не даст. А если еще и тебя притащу… – Мисаул замер, словно колебался, стоит ли вообще открывать врата, после чего выдал: «Ты покамест погоди чутка. Я зайду, объясню мол, так-то так. А как гнев на милость сменит, вернусь за тобой. Если она, конечно, не померла еще». – С этими словами мужчина приоткрыл одну створку и протиснулся внутрь.

Приближался полдень, солнце занимало позицию в зените, а Мисаул всë не спешил возвращаться.

«Двадцать минут! Какой консилиум заставит бросить больного на этом пекле? Не удосужился даже под дерево меня оттащить, греет не хуже, чем в аду, а я знаю, о чем говорю. И ничего не слышно. Думал, как минимум, вещи из окон полетят, или, в крайнем случае, люди».

Эйн попытался приподняться и с радостью отметил, что ему это практически удалось. Упершись на здоровую руку, он сел, огляделся. Дом располагался на холме. Отсюда открывался неплохой вид на окрестные земли. Точнее, леса. Выгодная позиция, с учетом плохой видимости снизу. Всё из-за густых крон. Частокол был обточен на скорую руку. Некоторые бревна казались кривоваты и сучковаты, но все они были ровно такого размера, который смог бы перетащить на своей спине один человек. Пара сегментов ограды показались полубогу более свежими. Судя по всему, что-то приходилось латать.

«Дети малы, а жена больна. Должно быть, сложно вести хозяйство в одиночку. Вот только откуда эти смутные сомнения? Что-то не так было в его словах. Нечто важное, что я упустил или не обратил внимания. Ох, и не нравится мне эта затея. Чувствую, если и суждено переместиться вновь – здесь мне в этом помогут».

Скрип…

За частоколом скрипнула тяжелая деревянная дверь. Послышались едва различимые детские голоса. Эйн быстро занял привычное положение и закрыл глаза, пытаясь сойти за спящего. Солнечный свет слепил его сквозь веки, а желание зажмуриться и скривить гримасу приходилось подавлять, плотно стиснув зубы. Ворота медленно приоткрылись, послышался знакомый голос Мисаула: «Ты, главное, не дергайся. Если будет спрашивать откуда и почему, скажешь, как и мне. Меньше разговаривай, больше лежи. Сказала, на ноги тебя поставим и в деревню спровадим. До тех пор будешь по хозяйству помогать. На твоë счастье».

Первая мысль, что пришла в голову Эйна: «Бедного мужика держат в заложниках». Настолько незначительным было его влияние в решении семейных вопросов. Но когда волокуша, цепляясь за высокую траву въехала внутрь укрепления, Эйн, на секунду приоткрывший глаза, в корне переменил свое мнение. Перед ним предстала картина, заслужившая увековечиться в памяти. Появилось резкое желание вскочить и убежать обратно в густой лес, лишь бы не подходить ближе.