Второе – придорожная забегаловка. Хотя стоит отметить, что большинство кафе, в которых ей приходилось бывать, путешествуя, отличались в лучшую сторону. Там посетителей всегда рады видеть. Здесь, как и во всех остальных заведениях городка, не имелось официантов, а найти администратора оказалось проблемой. Про устаревший еще в прошлом веке дизайн и говорить не стоит.
Третье – самый обыкновенный гадюшник, а точнее пивная. Безвкусная, грязная, с дешевым гадким пивом. Сюда ее также приглашали на свидание. Впервые любовь к кабакам была в ней подорвана, и Кристина сбежала уже на десятой минуте свидания. Пообещав себе, что, вернувшись в город, обойдет родные сердцу бары, чтобы восстановить чувство прекрасного.
С представителем ковена встречаться пришлось на площади. Парк заложили лет десять назад, да так и не построили. Пришлось сидеть на солнцепеке. Пахло пылью и раскаленным камнем. Стянув шляпку на глаза, вытянув ноги к солнцу, Кристина ждала.
Стараясь держатся тени, мимо брели люди. Чувствуя их недовольные взгляды, Кристина уловила несколько магических касаний. Рядом находилось здание суда, чуть дальше ЗАГС. Сотрудники суда, похоже, – немногие в этом проклятом запустением городе, кто занимается работой.
Пунктуальностью тут никто себя не утруждает, потому Нарышкина опоздала минут на двадцать. В цветущей двадцатипятилетней девушке чувствовалась тетка. Магия сделала ее молодой, но от старых привычек не уберегла. Коричневый мешковатый пиджак, строгие очки в золотой оправе, неуместно яркая помада. Ох уж, эти закрытые ковены в глухих маленьких городишках.
– Вы ждете ультиматума от ковена? – спросила Нарышкина, остановившись в шаге от скамейки.
– Ого, ультиматум? Мы в школе, и вы на меня обиделись? – усмехнулась Кристина, демонстрируя естественные, не подправленные магией зубы.
– Вы обещали уехать, – синие с фиолетовым отливом глаза презрительно прищурились в ответ, вызвав улыбку.
– Уеду, как закончу все свои дела, – ответила она, откидывая голову назад, подставляя шею солнцу.
– Насколько мне известно, офис уже сдан, а аренда квартиры истекает через неделю.
– Вот неделю еще и погуляю. Тут такой замечательный воздух.
Губы колдуньи сжались в линию, глаза сощурены, кулаки сжаты. Воздух вокруг задрожал, но она быстро взяла себя в руки. Наблюдающая за всем этим Кристина мысленно подивилась вспышке. Где она – и где ковен, стоит ли так переживать из-за одного колдуна.
– Хорошо, чего вы хотите? – опускаясь на скамейку рядом, спросила Нарышкина и в ответ на ее удивление добавила. – Все чего-то хотят.
– Неужели мое присутствие вам настолько мешает? – с ленцой в голосе ответила Кристина, чувствуя, что начинает плавиться на солнце.
Нарышкина свела пальцы, сверкнув неуместно длинными и острыми ногтями.
– Мы навели некоторые справки, – она многозначительно приподняла брови, но Кристина продолжала изображать мороженое в жару и не обратила на нее внимания. – Вы часто переезжаете, и там, где вы оказываетесь, пропадают люди!
– Все пропавшие так или иначе связаны с ковеном и пансионатом, – сладко потянувшись, она села и повернулась к колдунье. – То, что пансионаты продают данные о своих учениках, давно стало притчей во языцех, но продавать данные о клиентах – это особый вид свинства.
– У вас нет доказательств, – тут же откликнулась Нарышкина.
– Если вам удобно это отрицать, пожалуйста.
На другой стороне площади мелькнула знакомая машина. Сдвинув шляпу на затылок, Кристина не без удовольствия наблюдала за приближающимся мужчиной. Закинув ногу на ногу, она пожалела о невозможности касаться других людей. Но все же улыбнувшись, перевела взгляд на Нарышкину, желая ее позлить.
