Прошло два дня со дня «Новые странности». Ерзая на одном месте, я всю ночь рылась в бабушкиных записях, в надежде найти что-нибудь интересное про нападение птиц или другой живности. Однако ничего. Здесь говорится о том, как с помощью животного увидеть недавние события, их анатомия, полезные факты, но ни одного намёка на нападения. Про странные болячки оборотней вообще лучше молчать – кроме одичания ни о чём больше не говориться. Я пала духом, раздумывая плюнуть на тот необычный случай и продолжить жить тихо-мирно, себе на радость. По-моему, это весьма справедливо, ибо прошлый год, несомненно, был полон смертей и битв, а мне нужен выходной или лучше отпуск. Посмертный.
Беру в руки мобильник и смотрю на последнее сообщение. Билл так и не ответил мне. Даже не знаю стоит ли его ждать или он окончательно решил забыть о Салли Хилл? Понимаю, однажды всем, даже мне (уже!), надоест рыться в грязном белье города, заглядывать в тёмные углы и пытаться превратить это место в обычный среднестатистический городок Америки. Но сейчас… Несмотря на свои убеждения и обещания перестать искать ответы, мои действия говорят сами за себя. Эх, прощай тихая жизнь… По правде говоря, рано опускать руки. Мы через столько прошли: смерть «дюжины», поиски оборотня, правда о Чакерах, ведьмины сказки, тайны основателей, существование вампиров… Что может быть хуже этого? На моих глазах погибали родные и близкие, а ужасней этого нет ничего.
На землю меня грубейшим способом, будто я упала с ветки дерева прямо на заострённый камень, возвращает дверной звонок. Я несколько раз моргаю, чтобы окончательно придти в себя и покидаю комнату, бегом направляясь к входной двери. Родителей, как всегда, дома нет. Порой мне не хватает их нежных объятий и простого лживого «все будет хорошо»; хотя, они особо и не разбрасывались подобными словечками…
В гостиной пахнет почему-то стиральным порошком и маслом; тишина, которая обычно убаюкивает, сейчас скорее заставляет тревожиться, но я, назло не ясно кому, игнорирую это явление. Не посмотрев в глазок, в спешке открываю дверь и тут же улыбаюсь подобно сумасшедшим фанатам знаменитой группы при виде красавца солиста. Сердце поразил укол, от которого оно немедленно затрепетало, переворачиваясь с ног на голову прямо в груди. В глазах резвятся чертики.
– Билл! – радостно смеюсь я, мгновенно прижав его к себе, даже не позволив брюнету глотнуть воздуха.
Господи, неужели это не сон? Спустя недели две-три мы наконец-то снова вместе, как в старые добрые времена, когда загадки нас то ли сближали, то ли отталкивали. Пальцами касаюсь его чистых волос, шампунь которых отдавал мятой, его широких плечей, массивной спины, до сих пор не в силах поверить своим глазам. От него пахнет дорогим парфюмом, и пусть брюнет не одет в свой фирменный костюм с инициалами, но я до безумства рада окунуться в прошлое, где он всегда рядом со мной. Как, оказывается, легко стать с человеком одним целым. Это волшебно, но и опасно.
– Марго, я… не могу дышать, – прохрипел Хофер, мягко похлопав меня по спине.
Уловив намёк, я нехотя отпускаю его из своих крепких объятий, по-дурацки улыбаясь в тридцать зуба. Он нисколько не изменился, только волосы отросли, и вновь появляется его челка, которую брюнет постоянно расчесывает набок. Только сейчас осознаю, что мы стоим в дверях уже где-то три минуты.
– Боже, проходи внутрь! – смеюсь я над своей заторможенностью и делаю шаг в сторону, пропуская оборотня в гостиную.
