– Да, спросила. – наконец ответила на слова спутника девушка, не дождавшись их продолжения, – Но если ты не хочешь, можешь не…
– Знаешь… – не дав ей договорить, начал Эрик, – Когда тебе нечего терять, ты перестаешь бояться. Страха как такового для тебя попросту не существует, ибо каждый ужас основан в первую очередь на нежелании что-то терять. Я потерял человеческую сущность уже очень давно, так давно, что даже не помню, когда и как это произошло. Все, что сохранилось в памяти – ощущения. Боль… Мне нечего терять, и было нечего терять все эти годы. Но появилась ты… Когда мы рассматривали ту записку, и ты убеждала меня в том, что я не могу быть вампиром, где-то глубоко внутри меня неожиданно всколыхнулась надежда. Безумная и слабая, надежда, которую мне суждено было тот час же потерять, как и все остальное. Татьяна, – молодой человек неожиданно перевел взгляд на свою собеседницу, – Не имеет значения, упырь я, вампир или «выш. чем вампир», человеком я не являюсь в любом случае. Я понимаю, надеяться, что существо, сумевшее прожить несколько сотен лет все еще можно отнести к человеческим, глупо, но… – Эрик сжал губы и слегка покачал головой.
Татьяна молчала, не зная, как реагировать на это признание. До сего момента ей как-то не приходило в голову, что существа, наделенные сверхчеловеческими способностями, относящиеся к созданиям мистического мира, могут быть совсем даже не в восторге от собственной природы. Она-то сама, частенько задумываясь о том, как было бы здорово уметь что-то такое этакое, была уверена, что никогда не пожалела бы о сверхъестественных способностях, появись они у нее.
– Наверное, со стороны это кажется странным, – вновь заговорил хозяин замка, задумчиво созерцая тонущую в сером рассветном сумраке громадину своей вотчины, – Бытует мнение, что будучи не человеком, существо не испытывает никаких чувств и эмоций, вроде сожалений и боли.
– Почитал бы ты современные книжки, – не удержавшись, пробормотала себе под нос девушка, однако, блондин, увлеченный собственными рассуждениями, не услышал ее.
– Я много размышлял за эти годы, и однажды пришел к выводу, что такое мнение продиктовано, возможно, знанием лишь тех существ, что не являются людьми уже долгое, очень долгое время. У того, кто потерял человеческую сущность, потерял все, что было дорого его сердцу, потерял целый мир, полный красок, ощущений и чувств, есть лишь один путь. Постепенно его душа леденеет, сердце закрывается, и всевозможные эмоции попросту исчезают. Каким бы ты ни был при жизни, хорошим или плохим в глазах общества, к кому-то или к чему-то ты будешь привязан. И я не верю в изначальность зла. Просто в конце концов тот, кто обречен на вечную жизнь, теряет все самое дорогое, леденеет душой, и ожидаемо становится монстром…
– Но ты не монстр, – не выдержав, перебила его Татьяна, – Ты немного странно ведешь себя, несколько… заморожен, но монстром ты не являешься!
– Я убивал.
Голос молодого человека прозвучал странно обреченно и, вместе с тем, устало. Взгляд его по-прежнему был обращен на замок, на собеседницу он сейчас даже не смотрел.
– Люди пришли сюда не просто так. Я убил какую-то девушку рядом с их деревней. Быть может, и стоило дать им отомстить за нее…
– Эрик! – Татьяна, резко дернув блондина за рукав, заставила его повернуться и взглянуть прямо на нее, – Послушай… На этом свете есть люди, которые убивали в своей жизни значительно больше, чем ты. Люди, Эрик! И их даже никто не характеризует как монстров, хотя стоило бы. Не надо вешать на себя всех собак, хорошо? Поговори с Романом, он наверняка сумеет объяснить тебе, что и как нужно делать… – вспомнив про молодого интантера, девушка чуть поморщилась, – Надеюсь, что сумеет. В любом случае, если ты, как говоришь, уже все потерял, так не пора ли обрести что-то новое?
